— Весам виднее. А они упрямо говорят, что я поправился.
— Господи! Ты ж еще и взвешиваешься?! — Нина Викторовна всплеснула руками. — До чего на тебя довела, сыночек, — женщина, недовольно прищурившись, посмотрела на Юлю.
И так было каждый раз. А потом, когда все было съедено, Нина Викторовна подпирала рукой подбородок и сетовала на то, что доктора велят ей похудеть, но она не знает как. Ведь ничего не ест, а все толстеет.
Когда стало известно, что бабушка — Валентина Андреевна серьезно заболела, Юлин ритм жизни сильно изменился. Она все реже появлялась у свекров, потому что дни были заняты уходом за больной бабушкой, а вечерами после работы Юле требовался отдых.
Бабушке было уже за восемьдесят, но она всегда отличалась бодростью: ходила в парк, общалась с соседями, готовила и самостоятельно убирала квартиру. А теперь диагноз — и внучка стала приезжать каждые выходные: помогала с приготовлением пищи, убирала в квартире, перестилала постель и даже купала бабушку. В общем решала все бытовые вопросы.
Родители Юли тоже приезжали, но из-за того, что жили на другом конце города, это было не очень удобно. А квартира Игоря располагалась как раз недалеко от квартиры Валентины Андреевны.
Вечером в пятницу, когда Юля наконец-то собралась перевести дух после рабочей недели и забот о бабушке, позвонил ее телефон. На экране — «Нина Викторовна». Юля выдохнула и нехотя ответила, предчувствуя, что этот разговор не принесет ничего хорошего.
— Добрый вечер, Нина Викторовна.
— Юля, здравствуй, — голос был ровным, но в нем сквозило напряжение. — Я вот все думаю, где ты пропадаешь. Сколько можно игнорировать родителей мужа? Ты вообще понимаешь, что ты теперь не одна? У тебя есть обязанности, между прочим!
— Я понимаю. Просто у бабушки сейчас тяжелый период, — спокойно ответила Юля. — В выходные к ней должен прийти врач, я должна быть с ней дома. И, кроме того, надо убрать, приготовить еду и купить лекарства. Так что завтра, к сожалению, мы я не смогу приехать с Игорем.
— Ага… Значит, какая-то бабка у тебя важнее семьи мужа? — закипела Нина Викторовна.
Юля на секунду остановилась. Неужели эта женщина сейчас всерьез сказала это?
— Это не «какая-то бабка», а моя любимая и единственная бабушка! — Юля впервые не стала сдерживаться. Голос был уверенным и твердым. — Человек, который воспитывал меня, когда родители сутками пропадали на работе. Который лечил меня, когда болела. Как у вас язык не отсох от таких ужасных слов?
На том конце провода повисла тишина.
— Я буду ухаживать за ней столько, сколько потребуется. И вашего разрешения, Нина Викторовна, мне не нужно, — добавила Юля уже тише, но с холодной уверенностью.
Свекровь ничего не ответила, лишь послышались короткие гудки.
В воскресенье Игорь снова отправился в родительский дом один. Юля даже не напоминала — оба уже знали, что она не поедет. Да и желания, честно говоря, после того разговора со свекровью вообще не было.
Как только сын переступил порог, Нина Викторовна включила свой репертуар с первой фразы.
— Ну, и где твоя принцесса? Опять будет этой старухой прикрываться? Что за времена пошли, когда родители мужа на последнем месте?! — начинала она, перемешивая салат с такой силой, будто пыталась размазать гнев по салатнику.
— Мам, хватит, — устало сказал Игорь. — Ты же знаешь, у бабушки Юли тяжелое состояние. Зачем ты начинаешь?
— Знаю я эти состояния! Она просто тебя за человека не держит! Делает что хочет! Ты хоть заметил, как она у нас ест? Вся скривится, сидит недовольная! Ужас, а не невестка! Не уважает, не слушается, не ценит твою мать! А уж как дерзит по телефону — вообще уму непостижимо!
