— Перерабатывала она, видите ли! — Татьяна Семёновна закатила глаза от раздражения и недовольства. — Работу тебе дали, семью тебе дали, на тебя же всё оформили, а ты теперь уволилась! Совсем, что ли, неблагодарная?
— Неблагодарная? — фыркнула Даша. — Благодарная за что? За то, что меня каждый месяц выжимали, как лимон? Благодарна за то, что мне пришлось одной тащить все наши счета, кредит, Ваши походы в театр? Знаете что, Татьяна Семёновна, Вы хоть раз слышали, чтобы Лёша благодарил меня за это?
Татьяна Семёновна хмыкнула и указала на сына.
— А он здесь при чём? Он старается! Ты думаешь, легко сейчас с работой?
— Я понимаю, что непросто, но он ведь даже ее и не ищет всерьёз! — Даша повернулась к Алексею. — Скажи, сколько раз ты вообще в неделю смотрел вакансии?
Алексей отвёл взгляд.
— Я… я смотрел, просто… знаешь, там всё не то. Платят копейки, а пахать — как на каторге.
Даша покачала головой.
— Платят копейки, ага… Но, знаешь, эти копейки я тянула одна! Хоть бы спасибо сказал кто-то из вас. А теперь я устала, выгорела. И думаю, имею право хотя бы отдохнуть.
— Отдохнуть?! — взорвалась Татьяна Семёновна. — Да ты с ума сошла! У тебя муж без работы, а ты «отдохнуть»? Ты же его бросишь, получается, подставишь, всю семью подставишь!
Даша покачала головой и, глубоко вздохнув, так же сильно выдохнула.
— Всю семью? — Она с нажимом повторила слова свекрови. — Значит, теперь это вся семья? А вы как думали, что я буду всегда вместо кошелька у всех?
— Ты с квартирой у нас живешь! Мы тебя под крыло взяли! Кто тебя обеспечил, кто дал крышу над головой? — продолжала давить Татьяна Семёновна.
— Вот в этом всё и дело, Татьяна Семёновна. На этой «крыше» всё и держится. И я, видимо, по-вашему, должна была тут жить и тащить на себе всю вашу семью, быть рабочей лошадью, без права на отдых и даже на собственные решения?
Свекровь сжала губы, её лицо стало серьёзным.
— Ты даже не поняла, что тебе досталось! Приняли тебя в семью, всё для тебя сделали, а ты теперь развод устроишь? Ну ты и… — она прикусила губу, не договорив, но по глазам было ясно: таких слов, как «предательница» и «неблагодарная», она уже наговорила про себя.
Даша выдержала её взгляд, ощущая, как внутри нарастает решимость.
— Да, возможно, так и будет, Татьяна Семёновна, — сказала она, медленно и чётко. — Я больше не могу. Не могу быть за всех ответственной. И если вы думаете, что я буду дальше так жить — извините, я ухожу!
