— Ты чего такая жёсткая? Я думала, мы почти подруги…
— Юля, я тебя в лицо не видела до этого месяца. Я не дружу с людьми, которые носят мои халаты и тырят чай из моего шкафчика.
— Ах вот ты как! Зажралась, да? Думаешь, если у тебя две квартиры, ты можешь всех учить жизни?!
Марина встала. Словно бы из кресла. Но на самом деле — из состояния терпения.
— У меня две квартиры, потому что я работаю. А не потому что у меня муж — программист-светлячок, который светится, когда дело касается «посидеть дома», а не платить аренду.
Тут в комнату влетел Алексей, муж Юлии. Высокий, неуклюжий, как недоделанный шкаф из ИКЕА.
— Что тут происходит?
— Происходит то, что вы оба — на выход. Завтра. Ключи на стол. Деньги — на карту. Иначе я включаю режим «злая тётя из налоговой».
— Ты не имеешь права! — взвыл он. — Имею. Я — собственник. И у меня терпение не резиновое. Это не резинка от трусов. Оно лопается — и не звенит.
Марина ушла, захлопнув дверь. За ней остался запах чужого шампуня, чужой злости и очень знакомой наглости.
Она шла по улице, дышала пыльным воздухом и думала, как же так получилось, что за все её «да» она получила столько «пошла ты». И в этот момент ей захотелось не пирожного, не кофе, не даже не развода.
Ей захотелось войны. Тихой, умной, но беспощадной. Потому что с хорошими девочками всегда поступают плохо. А она устала быть хорошей.
На следующее утро Марина проснулась в холодном поту. И не потому что ей приснился сон, где она снова замужем за Андреем и живёт в коммуналке с его мамой — это стандартная ночная атака, она уже привыкла. А потому что на телефоне мигало сообщение от Юлии:
«Привет. Мы пока не съезжаем. Так получилось. Но это не навсегда. Всё решим. С пониманием.»
Вот за что Марина ненавидела людей — так это за «с пониманием». Типа они сломали тебе стул, отрезали коту хвост и захватили твою квартиру, но сказали «с пониманием» — и теперь всё норм?
Марина выдохнула, натянула джинсы и поехала в ту самую квартиру. На боевом настрое и кофе без сахара.
Когда она открыла дверь своим ключом, в прихожей её встретил Алексей. В майке с растянутой шеей, в носках разных цветов и с выражением лица: «Я сейчас скажу что-то глупое, но с важным видом.»
— Вы чего, с ума сошли? — Марина не тянула с предисловием. — Марина, мы тут подумали… — начал он. — Нет, стоп. Ты не «мы». Ты Алексей. И думать ты начал недавно. Вижу, пока не очень выходит.
Алексей вспыхнул, но голос понизил:
— Мы не можем съехать. Дети болеют. Снимать новое жильё — дорого. А вы можете подождать. У вас же есть дом.
— У меня есть не только дом, но и память. А она подсказывает, что вы обещали платить. Потом — съехать. Потом — съехать ещё раз. И в итоге вы тут как грибок в ванной: истребить трудно, а появился сразу.
В комнату вплыла Юлия. Без макияжа, с ребёнком на руках и фразой, от которой у Марины аж глаз дёрнулся:
— Ты чего пришла, как будто тебя кто-то звал?
Марина на секунду прикрыла глаза. Она не дралась с восьмого класса. Но сейчас так чесались руки…
— Я пришла, потому что это МОЯ квартира. Я тут как хозяин, а не как брошенная бабушка из «Жди меня».
Юлия кивнула на ребёнка.
— Ты серьёзно думаешь вот так, при детях, устроить разборки?
Марина смотрела прямо. В точку на лбу Юлии. Не моргая.
— Нет. Но если понадобится — и при детях. И при их игрушках. И при твоём идиотском хомяке, который опять сожрал мои провода в кладовке.
— А ты — паразитка. Питаешься чужим добром, обижаешься, если тебя называют по имени, и при этом делаешь лицо, будто я у тебя жильё забираю, а не наоборот.
— А мне некуда девать гнев! Так что считай — ничья.
Марина ушла, хлопнув дверью. По дороге она позвонила Андрею.
— У них мозгов — как у баклажана. Они не собираются съезжать. — Ну, может, ещё немного подождать? — голос мужа был усталый. — Ты вообще на чьей стороне, Андрей? — Я на стороне мира. — Тогда иди живи с ними. Там очень мирно. До того момента, как ты дотронешься до их холодильника. Они съедят тебя быстрее, чем «Мироторг».
Андрей повис в паузе, потом тихо сказал:
— Я приеду вечером. Надо поговорить.
Вечером он действительно пришёл. С бумагами и адвокатской папкой. Марина прищурилась:
— Ты что, принёс мне мир и законность? Или записку от Юлии с извинениями в стихах?
— Я принёс документы. Будем подавать заявление. Официальное. Через полицию и суд.
Марина облокотилась о стол, потеряла на секунду равновесие.
