Доктор реанимационной бригады, невысокий крепкий мужчина с внимательным взглядом, быстро осмотрел мальчика.
— Однозначно госпитализация в реанимацию, — заключил он. — Готовьте носилки.
В этот момент снова раздался звонок в дверь.
— Полиция, — пояснил Сергей в ответ на мой вопросительный взгляд.
Бабушка, которая до этого момента молча наблюдала за действиями врачей, вдруг снова встрепенулась:
— Я с вами поеду! Я его не оставлю!
— Конечно, — кивнул я. — Вы можете поехать с нами.
Это был стандартный протокол: родственники имеют право сопровождать несовершеннолетнего пациента.
Четверо полицейских, двое в форме и двое в гражданском, заполнили маленькую прихожую.
— Что у вас тут? — спросил старший из них, показывая удостоверение.
— Экстренная медицинская эвакуация ребенка с угрожающим жизни состоянием, — объяснил я. — Родственники изначально препятствовали, но сейчас, кажется, согласны.
Бабушка сжала губы, но промолчала.
Транспортировка Димы из квартиры оказалась отдельным испытанием. Узкий лифт не вмещал носилки, поэтому пришлось использовать специальный мягкий иммобилизационный матрас. Полицейские помогли нам спустить мальчика по лестнице, пока я держал капельницу и следил за кислородной маской.
На улице нас ждали две машины: реанимобиль и наша обычная скорая. Мальчика аккуратно погрузили в реанимобиль, бабушка села рядом. За всё время спуска она не произнесла ни слова, только крепко сжимала маленькую сумочку в руках.
— Спасибо за помощь, — сказал я полицейским, когда Дима был уже в машине.
— Не за что, — ответил старший. — Всякое бывает. Главное, что ребенок теперь получит помощь.
Через неделю мне позвонила Ольга, мама Димы. Она разыскала меня через станцию скорой помощи.
— Я хотела поблагодарить вас, — сказала она. — Врачи говорят, если бы не ваша настойчивость, мы могли бы потерять Диму. У него оказалась язва двенадцатиперстной кишки. Представляете, в тринадцать лет! Его прооперировали в тот же день, сейчас он в стабильном состоянии.
— Я рад, что всё обошлось, — искренне ответил я. — Как ваша мама?
— Она… осознала серьезность ситуации, — в голосе Ольги послышалась грусть. — Сейчас сидит с Димой в больнице, не отходит ни на шаг. И постоянно всем рассказывает, как важно слушать врачей.
Я улыбнулся. Такое тоже случалось нередко. Иногда самые упрямые родственники после благополучного разрешения ситуации становились самыми горячими сторонниками медицины.
— Передавайте Диме привет, — сказал я. — Пусть выздоравливает.
Закончив разговор, я откинулся на спинку стула в комнате отдыха. На столе уже лежал новый вызов: «Женщина, 45 лет, боли в грудной клетке, одышка». День продолжался.
В нашей работе не бывает двух одинаковых вызовов. Каждый раз — это новая история, новые люди и новые обстоятельства. Но есть то, что остается неизменным: когда на кону стоит чья-то жизнь, особенно жизнь ребенка, мы готовы сражаться за нее всеми доступными способами. Даже если для этого приходится вызывать полицию и преодолевать сопротивление тех, кто должен быть на нашей стороне.
И в этой постоянной борьбе мы каждый день убеждаемся, что чаще всего самое главное лекарство — это вовремя оказанная помощь. Когда каждая минута на счету, промедление может стоить жизни
