Тахикардия, гипотония — организм пытается компенсировать кровопотерю. Сатурация 94% — пока терпимо, но уже настораживает.
— Дима, а чем тебя бабушка еще лечила, кроме угля? — спросил я, доставая из чемоданчика инфузионную систему.
— Я ему аспирин дала, — с гордостью сообщила бабушка. — От температуры и воспаления. И отвар ромашки, чтобы желудок успокоить.
Я почувствовал, как внутри поднимается волна паники, которую нужно было немедленно подавить. Аспирин! При подозрении на желудочно-кишечное кровотечение! Препарат, который усиливает кровотечение и препятствует образованию тромбов.
— Когда дали аспирин? — мой голос звучал гораздо спокойнее, чем я себя чувствовал.
— Утром, как проснулись. Около шести часов.
Я посмотрел на часы — сейчас начало десятого. Отлично, аспирин в самом разгаре действия.
— Сергей, вызывай реанимационную бригаду, — сказал я, начиная разворачивать систему для внутривенного доступа. — У нас желудочно-кишечное кровотечение, ситуация нестабильная.
— Какая еще реанимационная бригада? — вскинулась бабушка. — Какое кровотечение? Вы что, нас в больницу собрались забирать?
— Да, — твердо ответил я, обрабатывая локтевой сгиб Димы спиртовой салфеткой. — У вашего внука серьезное внутреннее кровотечение. Ему требуется срочная госпитализация и, скорее всего, операция.
— Никакой операции! — бабушка вдруг встала между мной и мальчиком. — Вы с ума сошли? Ему просто плохо от желудка! Я сейчас ему травяной чай сделаю, и все пройдет.
Я сделал глубокий вдох. Такое случается нередко, особенно с пожилыми родственниками, но сейчас времени на дипломатию не было.
— Послушайте меня внимательно, — я посмотрел ей прямо в глаза. — У Димы не просто «плохо от желудка». У него внутреннее кровотечение. Черный стул и рвота с черными сгустками — это кровь. Его давление сейчас 80 на 60, а должно быть минимум 110 на 70. Пульс 115 — это значит, что сердце работает на пределе, пытаясь компенсировать кровопотерю. Если мы сейчас не доставим его в больницу, последствия могут быть катастрофическими.
— Я его бабушка, и я лучше знаю, что ему нужно! — повысила голос женщина. — Никаких больниц! Вы там его только угробите своими экспериментами!
— А родители где? — спросил я, понимая, что разговор заходит в тупик.
— Мама в командировке, в Новосибирске. Отец… отец с нами не живет.
— Сергей, — я повернулся к напарнику, — найди телефон матери. Нам нужно ее согласие на госпитализацию.
Пока Сергей разговаривал с мамой Димы, я все-таки уговорил бабушку позволить мне установить катетер и начать инфузию физраствора. Мальчик был настолько слаб, что даже не поморщился, когда игла вошла в вену.
— Сейчас станет легче, — пообещал я ему, закрепляя катетер пластырем. — Это просто физиологический раствор, чтобы поддержать давление.
Из сумки я достал криопакет, активировал его и приложил к эпигастральной области.
— Это чтобы уменьшить кровотечение, — пояснил я Диме, который смотрел на меня испуганными глазами.
— Мне страшно, — прошептал он.
— Я знаю, — кивнул я. — Но мы тебе поможем. Обещаю.
Сергей вернулся с телефоном:
— Мать дала согласие на госпитализацию. Сказала, что перезвонит бабушке через пять минут, после того как возьмет билеты на ближайший рейс.
— Отлично, — я ввел в систему этамзилат и приготовил транексамовую кислоту — кровоостанавливающие препараты.
