— Колдовство? — нахмурилась Эля.
— А ты как думала? — усмехнулась Таисия Степановна. — Что сделать порчу или приворот, что снять их — это всё колдовством называется. Ты давай-ка мужа своего зови, чего он из машины носа не кажет? На него-то мне тоже посмотреть надо.
— Да Серёжа в ужасе от этого всего, — призналась гостья. — Никому уже не верит. Последние два раза ведь всё случилось уже после того, как с нас отворот снимали. Он и ехать-то сюда не хотел, и меня отговаривал.
Верит или нет, но ведунья условие поставила жёсткое — никакого адреса не даст, пока обоих супругов не посмотрит. Думала, что Эле долго придётся своего разочарованного супруга уговаривать в дом зайти, но нет — минут пять всего понадобилось. Красивый парень — высокий, спортивный, брови чёрные, глаза строгие.
— Ого… — восхищённо протянула Таисия Степановна, окатив молодого человека внимательным взглядом с ног до головы. — Это кому ж ты так дорогу-то перешёл, мил человек?
Не отворот это был никакой, а самое натуральное проклятие, причём наведённое не просто словом, в сердцах высказанным, а колдовством сделанное. Отворотная магия только для отвода глаз к нему была прилеплена, но силы никакой не имела. Но хуже всего было то, что человек, проклятием Сергею навредивший, умер уже — застыла сила колдовская, такую убрать очень сложно. По всему выходило, что адрес знакомой ведьмы Таисии Степановне в любом случае детям давать придётся, но ей и самой интересно было, чем же Сергей заслужил эту беду. Просто женское любопытство.
— Ну-ка вспоминай, — потребовала она у молодого человека. — Женщина, волосы и глаза тёмные, взгляд как у кошки дикой… Не любила она тебя.
— На мачеху мою похоже, но она умерла давно, — усмехнулся Сергей. — У неё и правда глаза были жуткие. Мне даже иногда мерещилось, что они в темноте светятся.
— От кровотечения по женски, — взгляд парня снова стал серьёзным. — Мне шесть лет тогда было. У нас детский сад во дворе был, прямо через дорогу, но отец велел, чтобы она всё равно меня забирать приходила. Весной это случилось. Абрикос возле подъезда цвёл. Она за мной не пришла, а отец в командировку тогда уехал. Я стоял на территории садика, смотрел на этот абрикос и ждал. Потом меня воспитательница наша решила сама домой отвести, потому что поздно уже было. Дверь квартиры закрыта, на звонки никто не отвечает. Я у соседки ночевал, а утром отец приехал, но забрал меня только ближе к вечеру. Мачехи уже не было, а в квартире жутко воняло хлоркой и кровью. Я этот запах, наверное, никогда не забуду. Через два дня мы её похоронили.
— М-да… — вздохнула Таисия Степановна. — Грустно, когда о детстве такие вот воспоминания остаются.
О родной матери она спрашивать Сергея не стала — и так видела, что та тоже умерла, когда он ещё совсем крошечным был. Спросила только, как парень узнал, что его мачеха именно от женского кровотечения умерла, а не по какой-то другой причине.
