– Я знаю, – он опустил голову. – Я искал другие варианты. Могу взять кредит, могу продать машину…
– Подожди, – Елена нахмурилась. – Ты уже всё решил? Без меня?
Он замялся, и она поняла, что снова попала в точку.
– Я не хочу решать за нас, – сказал он наконец. – Но я не могу оставить Мишу. Он мой сын, Лен.
– А Дима? – её голос стал резче. – Он тоже твой сын. И я твоя жена. Мы твоя семья.
Олег молчал, и это молчание было тяжелее любых слов. Елена встала, чувствуя, как внутри всё сжимается.
– Я хочу встретиться с Мишей, – вдруг сказала она. – Я хочу его увидеть. Поговорить с ним.
Олег посмотрел на неё с удивлением.
– Зачем? – спросил он.
– Потому что он часть нашей жизни, – ответила она. – И если мы будем решать, что делать с нашей квартирой, я хочу знать, ради кого мы это делаем.
Олег кивнул, и в его глазах мелькнула надежда.
– Хорошо, – сказал он. – Я организую встречу.
Встреча состоялась в субботу, в небольшом парке недалеко от дома. Елена нервничала, как перед экзаменом. Она надела своё любимое синее платье, словно это могло придать ей уверенности. Олег был рядом, но молчал, давая ей пространство.
Миша оказался выше, чем она помнила. Худой, с длинными руками и ногами, которые, казалось, росли быстрее, чем он успевал к ним привыкнуть. Его глаза, такие же, как у Олега, смотрели настороженно, но в них не было злобы.
– Здравствуйте, – сказал он тихо, теребя ремешок рюкзака.
– Привет, Миша, – Елена улыбнулась, стараясь скрыть волнение. – Рада тебя видеть.
Они сели на скамейку, Олег отошёл к ларьку с кофе, давая им время поговорить.
– Папа сказал, что ты знаешь… про меня, – начал Миша, глядя в сторону. – Про болезнь.
– Да, – Елена кивнула. – Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.
Он пожал плечами, словно отмахиваясь от жалости.
– Уже лучше, – сказал он. – Но… мама сильно переживает. Из-за долгов.
Елена почувствовала укол в груди. Этот мальчик, почти чужой, говорил так просто, но в его словах была боль.
– А ты? – спросила она.
Миша посмотрел на неё, и в его взгляде было что-то взрослое, не по годам.
– Я не хочу, чтобы из-за меня у вас были проблемы, – сказал он. – Папа сказал, что вы… что вы можете потерять квартиру.
Елена замерла. Олег рассказал ему. Всё.
– Это не твоя вина, – быстро сказала она. – Ты просто… ребёнок.
– Мне шестнадцать, – он слабо улыбнулся. – Не совсем ребёнок.
Она невольно улыбнулась в ответ.
– Всё равно, – сказала она. – Это не твоя вина.
Они говорили ещё полчаса – о школе, о его увлечении видеоиграми, о том, как он мечтает однажды поехать в Японию. Елена слушала, и с каждым словом её гнев таял, уступая место чему-то другому. Не жалости. Пониманию.
Вернувшись домой, Елена долго сидела на кухне, глядя на документы, которые всё ещё лежали на столе. Олег молчал, давая ей время. Дима был у бабушки, и в доме было тихо, только дождь за окном напоминал о себе.
– Я не хочу терять наш дом, – наконец сказала она. – Но я не хочу, чтобы Миша остался на улице.
Олег кивнул, словно ждал этих слов.
– Я думал о других вариантах, – сказал он. – Могу продать машину, взять кредит…
– Нет, – Елена покачала головой. – Машина нам нужна. А кредит… это ещё больше долгов.
Она помолчала, собираясь с мыслями.
– Я согласна на дарственную, – наконец сказала она. – Но с условием.
– Каким? – спросил он.
– Мы будем встречаться с Мишей, – сказала она. – Он твой сын. И я хочу, чтобы он был частью нашей жизни.
Олег смотрел на неё, и в его глазах блестели слёзы.
– Лен… – начал он, но она перебила.
– И ещё, – добавила она. – Больше никаких тайн. Никогда.
– Обещаю, – сказал он, и его голос был твёрдым.
Елена кивнула, чувствуя, как тяжесть внутри медленно растворяется. Это не было концом. Это было началом. Началом чего-то нового, сложного, но, возможно, правильного.
Но что-то подсказывало ей, что это только первый шаг. Что будет дальше?
Елена сидела за кухонным столом, глядя на бумаги, которые перевернули её жизнь. Прошла неделя с того дня, как она узнала о дарственной, и с тех пор всё изменилось. Олег больше не скрывал ничего – показал ей все документы, рассказал о долгах Светланы, о болезни Миши. Но Елена всё ещё чувствовала, как внутри что-то сжимается, когда она думала о том, что их дом, их общий с Олегом дом, теперь будет частично принадлежать другой женщине.
Утро было холодным, с резким ветром, который гнал по тротуару жёлтые листья. Елена вела Диму в школу, крепко держа его за руку. Мальчик болтал о новом мультфильме, но она слушала вполуха, погружённая в свои мысли. Разговор с Мишей в парке, его тихий голос, его взрослые глаза – всё это не выходило из головы. Она согласилась на дарственную, но страх, что их семья потеряет что-то важное, не отпускал.
– Мам, ты опять грустная, – Дима остановился, глядя на неё снизу вверх. Его шапка съехала набок, и Елена невольно улыбнулась, поправляя её.
– Не грустная, просто задумалась, – ответила она, сжимая его ладошку. – Всё будет хорошо, солнышко.
– А папа? – Дима нахмурился. – Вы с ним не ругаетесь?
Елена вздрогнула. Дети всегда чувствуют больше, чем кажется.
– Нет, не ругаемся, – сказала она, стараясь звучать уверенно. – Просто взрослые дела.
Дима кивнул, но в его взгляде было что-то недоверчивое. Елена проводила его до школьных ворот, помахала рукой и пошла домой, чувствуя, как тревога снова подступает к горлу. Сегодня они с Олегом должны были встретиться с нотариусом, чтобы окончательно оформить дарственную. И хотя она дала согласие, внутри всё ещё боролись сомнения.
Нотариальная контора пахла бумагой и старым деревом. Елена сидела на жёстком стуле, сжимая сумочку, пока Олег подписывал документы. Нотариус, пожилая женщина с аккуратной причёской, объясняла условия: доля Олега в квартире передаётся Светлане, но с гарантией, что Елена и Дима сохраняют право проживания. Елена настояла на этом пункте – она не хотела, чтобы их дом стал разменной монетой.
– Елена Викторовна, вы подтверждаете своё согласие? – голос нотариуса был сухим, деловым.
Елена кивнула, чувствуя, как горло сжимается.
– Да, – её голос прозвучал тише, чем она хотела.
Олег посмотрел на неё, и в его глазах мелькнула благодарность. Но Елена не ответила на его взгляд. Она всё ещё злилась – не на него, а на ситуацию, на то, что её жизнь оказалась связана с чужими долгами и чужой болью.
Когда они вышли на улицу, холодный ветер ударил в лицо. Елена плотнее запахнула пальто. Олег шёл рядом, молча, словно боясь нарушить хрупкое равновесие.
– Спасибо, Лен, – наконец сказал он, когда они остановились у машины. – Я знаю, как тебе это тяжело.
– Не надо, – она подняла руку, останавливая его. – Я сделала это для Миши. И для нас. Чтобы мы могли жить дальше.
Олег кивнул, его лицо было усталым, но в глазах появилась искренняя теплота.
