– Что? – Катя замерла, сжимая в руке лопатку для торта. Крем соскользнул с лезвия и шлёпнулся на стол, оставив белое пятно на скатерти.
– Ну, Катюш, – тётя Нина, сестра свёкра, расплылась в улыбке, будто предлагала что-то само собой разумеющееся. – Дача же теперь ваша, семейное добро. Мы с Лёшей и детьми на выходные съездим, шашлыки пожарим, искупаемся. Ты не против?
Катя медленно вытерла руки о фартук, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее и колючее. В гостиной их маленькой квартиры было тесно от родственников мужа – тётя Нина с мужем, их двое детей-подростков, да ещё двоюродный брат Слава, который молча листал телефон, сидя на диване. Все они явились без предупреждения, якобы «просто в гости». А теперь вот – дача.
– Против, – выдавила Катя, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Мы с Димой только закончили ремонт. Это наш дом, не база отдыха.
Тётя Нина прищурилась, её улыбка стала натянутой, как струна.
– Ой, Катя, не начинай. Семья же! Дима, скажи ей! – она повернулась к мужу Кати, который как раз вошёл с подносом бутербродов.
Дима замер, переводя взгляд с тёти на жену. Его тёмные брови нахмурились, а в глазах мелькнула растерянность. Катя знала этот взгляд – он всегда появлялся, когда родня начинала давить.
Два года назад Катя получила в наследство от бабушки старенькую дачу в Подмосковье. Домишко был ветхий: покосившаяся веранда, протекающая крыша, окна, которые не закрывались без лома. Но для Кати это было не просто строение – это были воспоминания. Летние вечера с бабушкой, запах свежескошенной травы, скрип качелей во дворе. Она видела в этом месте будущее – своё и Димино. Место, где они могли бы сбежать от московской суеты, где их будущие дети могли бы бегать босиком по траве.
Они с Димой вложили в дачу всё: сбережения, выходные, нервы. Катя сама красила стены, училась класть плитку по видео в интернете, таскала мешки с цементом, пока Дима чинил крышу и проводку. Каждую доску, каждый гвоздь они выбирали вместе, спорили до хрипоты, но в итоге создали уютный уголок – деревянный домик с белыми занавесками, камином и маленькой террасой, выходящей к речке. Это был их труд, их мечта.
А теперь эта мечта стала приманкой для всей Диминой родни. Сначала звонила его мама, Светлана Ивановна, с намёками, что «хорошо бы всей семьёй на даче собраться». Потом двоюродная сестра Оля предложила «просто заехать на денёк». А сегодня тётя Нина с ходу потребовала ключи, будто дача – это общий котёл, куда каждый может запустить ложку.
Катя посмотрела на Диму, ожидая поддержки. Он поставил поднос на стол, вытер руки о джинсы и кашлянул.
– Ну… тёть Нин, дача пока не готова для гостей, – начал он неуверенно. – Мы ещё не всё доделали.
– Не готова? – тётя Нина всплеснула руками. – Димочка, ты же сам рассказывал, как вы там всё обустроили! Камин, банька, речка рядом – рай, а не дача! Мы же не чужие, не нагрянем толпой. Только я, Лёша и дети.
Катя почувствовала, как кровь прилила к щекам. Дима рассказывал? Когда? И почему она об этом не знала?
– Дима, – она повернулась к мужу, стараясь говорить спокойно, – ты обещал, что это будет наше место. Только наше.
В комнате повисла тишина. Дети тёти Нины, Маша и Ваня, оторвались от телефонов и уставились на взрослых. Слава, двоюродный брат, хмыкнул и пробормотал:
– Катя, не драматизируй, – тётя Нина махнула рукой. – Никто вашу дачу не отберёт. Просто отдохнём пару дней, что такого? Вы же не каждый выходной там?
– Дело не в этом, – Катя сжала кулаки, чувствуя, как голос дрожит от обиды. – Это наш дом. Мы его своими руками строили. А вы даже не спросили, удобно ли нам.
– Удобно? – тётя Нина приподняла бровь. – Девочка моя, это семейное имущество. Дима же не чужой, правда? А семья делится.
Катя посмотрела на Диму. Он стоял, опустив глаза, и теребил край футболки. Почему он молчит? Почему не скажет, что это их с Катей труд, их мечта?
Вечер тянулся мучительно долго. Родственники ушли, оставив после себя крошки на столе и пустые обещания «заехать ещё». Катя молча мыла посуду, а Дима сидел на кухне, глядя в телефон. Напряжение между ними было таким густым, что казалось, его можно резать ножом.
– Ты собираешься что-то сказать? – наконец не выдержала Катя, швырнув губку в раковину.
Дима поднял взгляд, его лицо было усталым.
– Кать, я не знал, что они так насядут. Честно. Я просто упомянул дачу пару раз, и всё закрутилось.
– Упомянул? – она скрестила руки на груди. – Ты рассказал им про камин, про баню, про речку. А мне не сказал, что они уже планы строят!
– Да не строил я ничего! – Дима повысил голос, но тут же осёкся, заметив, как Катя вздрогнула. – Прости. Я просто… не думал, что это так тебя заденет.
– Заденет? – Катя почувствовала, как слёзы жгут глаза. – Дим, это не просто дача. Это место, где я бабушку вспоминала, пока стены красила. Где мы с тобой до ночи спорили, какой цвет штор выбрать. Это наш дом. А твоя родня ведёт себя так, будто имеет на него право!
Дима вздохнул и потёр виски.
– Они не со зла, Кать. Просто привыкли, что в семье всё общее.
– А я не привыкла, – отрезала она. – И не хочу, чтобы наш дом стал общим.
Он посмотрел на неё долгим взглядом, будто пытался найти слова.
