— Марина, немедленно открой сейф! — свекровь стояла в дверях кабинета, сжимая в руках какие-то документы.
Марина Сергеевна замерла с чашкой утреннего чая в руках. Только что она мирно завтракала на кухне, как вдруг в дом ворвалась Тамара Ивановна — свекровь, которая не появлялась здесь уже полгода после их последней ссоры.
— Что происходит? — Марина осторожно поставила чашку на стол. — Откуда у вас ключи? Мы же их забрали.
— У матери всегда есть запасные ключи от дома сына! — Тамара Ивановна прошла в кабинет, не дожидаясь приглашения. — Где документы на дачу? Немедленно отдай!
Марина последовала за ней, пытаясь понять, что случилось. Дачу покойный свёкор завещал напрямую ей — невестке, минуя сына. Старик всегда говорил, что Марина единственная в семье, кто по-настоящему любит землю и сад. Это решение стало камнем преткновения между ними и свекровью.
— Тамара Ивановна, документы в сейфе, и я не собираюсь их никому отдавать. Это моя собственность по завещанию.
— Твоя? — свекровь покраснела от гнева. — Да ты в нашей семье всего восемь лет! А я с Николаем Петровичем прожила сорок! Эта дача должна быть моей!
— Но Николай Петрович решил иначе, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — И суд подтвердил законность завещания.
— Суд! — Тамара Ивановна швырнула на стол папку. — А вот нотариус говорит другое! Смотри!
Марина взяла документы. Это была копия какого-то заявления в нотариальную контору о признании завещания недействительным. Подпись — Тамара Ивановна Воронцова.
— Вы пытаетесь оспорить волю покойного мужа? — Марина не верила своим глазам.
— Я восстанавливаю справедливость! — свекровь выпрямилась. — Мой муж был болен, когда писал это завещание. Не в своём уме. Иначе бы никогда не отдал семейную дачу какой-то… чужачке!
Слово ударило больнее пощёчины. Восемь лет Марина пыталась стать частью этой семьи. Восемь лет выслушивала колкости, терпела придирки, старалась угодить. И вот — чужачка.
— Где Павел? — спросила Марина. — Он знает, что вы здесь? — Паша на работе, — свекровь села в кресло, явно намереваясь остаться надолго. — И нечего впутывать моего сына. Это дело между нами.
Марина достала телефон:
— Павел, твоя мать у нас дома. Приезжай, пожалуйста.
— Что она там делает? — голос мужа звучал удивлённо. — Я же забрал у неё ключи.
— Видимо, не все. Она требует документы на дачу.
— Еду, — коротко ответил Павел.
Пока ждали мужа, Тамара Ивановна не сидела молча. Она ходила по кабинету, рассматривая вещи, трогая книги, заглядывая в ящики.
— Не думай, что я отступлю, — говорила она. — Эта дача — память о Николае. Там каждое дерево он сажал своими руками. А ты что? Приехала раз в месяц, цветочки пополола и думаешь — твоё?
— Я езжу туда каждые выходные, — возразила Марина. — Ухаживаю за садом, ремонтирую дом…
— На деньги моего сына! — перебила свекровь. — Всё, что у тебя есть — от нашей семьи!
Марина закусила губу. Спорить было бесполезно. Да, первые годы после свадьбы она не работала — заканчивала институт, потом искала себя. Но последние четыре года она успешно вела свой небольшой бизнес — студию ландшафтного дизайна. И дачу обустраивала на свои деньги.
Хлопнула входная дверь. Павел вошёл в кабинет с хмурым лицом:
— Никакой не цирк! — Тамара Ивановна вскочила. — Я требую вернуть то, что принадлежит нашей семье!
— Дача принадлежит Марине. Отец так решил, — Павел говорил устало, словно эту тему обсуждали уже сотни раз.
— Твой отец был болен! Опухоль мозга! Он не соображал, что пишет!
— Мама, хватит, — Павел потёр виски. — Опухоль обнаружили через полгода после завещания. А нотариус подтвердил, что отец был в здравом уме.
— Нотариуса можно было подкупить! — выпалила Тамара Ивановна и тут же прикусила язык.
В комнате повисла тишина.
— То есть ты считаешь, что Марина подкупила нотариуса? — медленно произнёс Павел. — Мама, ты слышишь, что говоришь?
— Я говорю правду! — свекровь не сдавалась. — Эта дача стоит миллионы! Земля у озера, лес рядом! И всё досталось ей! Человеку, который даже не носит нашу фамилию!
Марина молча наблюдала за перепалкой матери и сына. Сколько раз она оказывалась между ними? Сколько раз Павел выбирал нейтралитет вместо того, чтобы защитить жену?
