Борис со своей «девушкой Леночкой» так и жил у матери. Ребёнок родился и забот прибавилось. Вера Геннадьевна окончательно разболелась, только и ходила по врачам, и с внуком помогать не могла. Однако регулярно звонила Элле, жалуясь на Бориса и его жену (они всё-таки расписались), и просила денег.
Элла тоже через полгода собиралась рожать. Она была на третьем месяце беременности. Когда мать узнала о том, что дочь беременна, она в первую очередь спросила о том, будет ли Элла продолжать помогать ей, находясь в декрете. На что Элла ответила, что вряд ли, потому что деньги у них уходят на платных врачей. Она выбрала ведение беременности в платной клинике. А потом деньги понадобятся на ребёнка.
— Это блажь! Можно и бесплатно наблюдаться! — заявила мать. — А у меня боли. Ты же знаешь, сколько стоят мои лекарства. Тебя должен содержать муж! А обо мне позаботиться кроме тебя некому!
Элла никак не могла достучаться до матери, говоря, что у неё есть под боком здоровый дееспособный сын. Мать словно не слышала её.
— Ну хорошо. Только квартиру я Бореньке отписала, так что не обижайся, — вдруг сообщила Вера Геннадьевна Элле и сбросила вызов.
После того разговора Элла долго плакала и не могла прийти в себя. Муж Сергей никак не мог успокоить её.
Больше Элла матери не помогала.
Много позднее Элла узнала, что Борис со своей Леночкой уехал в другой город. Там ему предложили перспективную работу. Да вот беда, ребёнка они с собой брать отказались, объяснив тем, что он очень привык к бабушке и будет без неё скучать. И вообще им не до ребёнка там будет. Почему-то…
И оказалось, что Вера Геннадьевна не такой уж больной человек. Она прекрасно управлялась с внуком. Водила его с сад, потом в школу, в бассейн и на кружки.
— Ведь родная же кровиночка-то, Эля, как не помочь! — заявила Вера Геннадьевна дочери, когда та, нарушив многолетнее молчание, всё же позвонила однажды матери и поздравила её с днём рождения. Тогда-то Эля и узнала все эти новости.
— А Борька денег хорошо на сына мне переводит, хватает и ещё остаётся, — добавила Вера Геннадьевна и хихикнула: — Большой начальник стал. Важный.
Как дела у самой Эли мать не спросила. Поторопилась закончить разговор, потому что внук её зачем-то позвал.
— Вот и чего я ей позвонила? Совесть меня замучила? — спросила сама себя Элла. По лицу её потекли слёзы. — Можно больше не мучиться. У матери всё хорошо.
— У нас тоже хорошо, мамочка! — подбежал к Элле маленький сын и обнял крепко-крепко, а потом сказал: — Скоро папа с работы придёт, пойдём, пожарим ему картошечки?
— Ах ты мой хитрюша! Это тебе самому картошечки захотелось, да? — улыбнулась Элла. — Ну, давай, пожарим…
Элла смахнула слёзы и отправилась на кухню. Она решила больше не думать о прошлом. Столько лет она несла груз ответственности! Хватит. Теперь она будет жить своей жизнью.
