— Скажете тоже! — отмахнулся он. — Всё сделали вы сами. Когда принесли ту расписку, я сразу понял — дело в шляпе. Просто нужно было найти силы бороться.
Петя тем временем с остервенением запихивал бумаги в портфель. Хлопнул по руке своего адвоката, предложившего помочь. Нет, не изменился. Всё тот же.
У дверей он меня перехватил. Вцепился, как клещ, аж на запястье следы остались.
— Ты всё это подстроила, — прошипел, брызгая слюной. — Всё эти годы ждала, когда ударить!
Спокойно высвободила руку.
— Нет, Петя. Я просто хотела быть хорошей женой. Ты же знаешь, я никогда не умела строить хитрые планы, — тут я не удержалась и добавила: — Этому я научилась у тебя.
Хлопнул дверью так, что штукатурка посыпалась. Да и чёрт с ним. Я повернулась и пошла к выходу, ощущая, как с каждым шагом спина распрямляется, а дышать становится легче. Словно вынули из груди что-то тяжёлое и колючее, что мешало жить все эти годы.
Сан Саныч догнал на крыльце:
— Куда теперь, Галина Сергеевна?
— Домой, — сказала я, и слово это прозвучало как-то по-новому. — Просто домой.
Вышла из суда — глазам не поверила. Дождя как не бывало! Солнце играет в лужах, листья кружатся. Будто сама природа решила отпраздновать мою победу.
Потянулась к телефону — надо Кирюше позвонить. Пальцы нащупали в сумке мамин платок с васильками. Тот самый, который она сунула мне перед загсом: «Не потеряй себя, доченька». Эх, мама-мама, как же ты была права…
Телефон зазвонил сам — Кирилл, лёгок на помине.
— Мам! Ну что?! — затараторил, не дав и слова вставить. — Сан Саныч звонил, сказал — всё путём, но я хочу от тебя услышать!
Сердце защемило от нежности. Девятнадцать лет балбесу, а волнуется как маленький.
— Всё хорошо, сынок, — улыбнулась я в трубку. — Квартира наша. А ещё я на алименты подала. За те годы, что отец твой ни копейки не давал.
— Ого! — присвистнул Кирилл, помолчал секунду. — А он… не того? Не озвереет?
— Пусть попробует, — хмыкнула я, и сама себе удивилась. Откуда эта уверенность? — Закон на нашей стороне.
— Знаешь, мам, — вдруг серьёзно сказал сын, — я тобой горжусь. Раньше ты всё терпела, а теперь… другая совсем стала.
Горло перехватило. Когда в последний раз я слышала такое? Петя за всю жизнь ни разу…
— Я тебя люблю, — только и смогла выдавить.
— И я тебя, — буркнул он смущённо. — Ладно, у меня пара через пять минут. Вечером созвонимся!
Убрала телефон и пошла вдоль набережной — решила не на автобус, а пешком прогуляться. Хотелось растянуть это чувство свободы, лёгкости, победы.
По пути встретила Машу с пятого этажа — одинокая мать с двумя детьми. Раньше мы только здоровались, а тут разговорились. Она, оказывается, тоже недавно развелась. Даже на чай пригласила её — просто так, без повода. И только потом поняла: раньше ведь и подумать не могла никого позвать. Всё гадала — а что Петя скажет, а вдруг не понравится…
Дома первым делом распахнула окна — затхлый воздух выпустить. И прошлась по комнатам, словно заново всё разглядывая. Книжная полка с моими любимыми романами, которые Петя презрительно «дамскими» называл. Старое кресло-качалка от бабушки — Петя хотел выбросить, еле отстояла. Комод с фотографиями — мы с Кириллом на море, мама, подруги…
Свадебный портрет с комода сняла. Не стала рвать или выбрасывать — просто убрала в шкаф, к старым альбомам. Когда-нибудь посмотрю на него без боли и обиды. Может, даже с благодарностью — за уроки, которые получила.
Сварила кофе, села у окна. Солнце клонилось к закату, но в квартире было светло и как-то… по-новому. Будто воздух звенел от возможностей.
Достала блокнот, начала писать. Что сделать в ближайшее время:
2. Стены в спальне перекрасить.
3. Подруг позвать — сто лет не собирались.
4. К Кириллу съездить на выходных.
5. На курсы английского записаться — сколько можно откладывать?
Сама не заметила, как улыбаться начала. Впервые за долгие годы я точно знала: всё будет хорошо. Не сразу, не завтра, но обязательно будет.
Я живая. Я свободная. Я сильная. И я справлюсь.
«Я не мщу, — мысленно повторила сама себе. — Я просто восстановила справедливость».
Ваш следующий фаворит
