Алена приподнялась на локте. — Маленькая? В восемнадцать лет я уже работала и снимала комнату. И знаешь, никто не предлагал мне переселиться в чужую квартиру, потому что у меня украли телефон.
— Но маме сложно… — начал Саша, но Алена резко перебила: — А мне что, легко? Мне сложно терпеть, когда меня ставят перед фактом, и делают вид, что это «семейная забота».
Через два часа звонок в дверь. На пороге — Нина Петровна, с Настей, двумя пакетами и… новым чемоданом. Настя выглядела так, будто её действительно только что ограбили, но Алена видела: это не девочка просит о помощи, это мать ведёт её как аргумент в споре.
— Ну вот, — сказала Нина Петровна, проталкивая Настю внутрь, — заберите сестру. Ей надо восстановиться. А в общежитии ужас, там и люди… всякие.
Алена, сдержанно улыбаясь: — А у нас люди никакие? Тут, знаете, тоже встречаются…
— Алена, не начинай! — резко сказала свекровь. — Это ненадолго.
— «Ненадолго» у вас звучит, как диагноз без даты выписки, — парировала Алена.
Саша в этот момент стоял сбоку, мял рукав свитера и делал вид, что рассматривает обувь. Но тут Алена неожиданно для него сказала: — Саш, ну ты же понимаешь, что если Настя останется, это не на пару дней. А если ты этого хочешь — скажи прямо.
Саша поднял глаза. — Я хочу помочь сестре. Но… я понимаю, что это твой дом.
— О! — Нина Петровна всплеснула руками. — «Твой дом»! А раньше всё было «наш»! Значит, теперь у тебя есть свой угол, а сестра пусть живёт где попало?
Алена устало прислонилась к стене. — Угол — это когда временно. Квартира — это навсегда. И да, она моя. Хотите помочь — давайте Насте снимем что-то. Скинемся.
Нина Петровна прищурилась. — Деньги у меня не на ветер, Алена. Я лучше вложу их в нормальную семью, чем в чужих людей.
— То есть я чужая? — спросила Алена с тихой усмешкой.
— А кто ж ты? — отрезала свекровь. — Вот разве родная бы не пустила?
Внутри Алены уже что-то сжималось в тугой ком. Она понимала: ещё пару таких заходов, и она начнёт кричать. Но вместо этого она шагнула вперёд, взяла чемодан Насти и молча выставила его за дверь.
— Мам, я… — тихо начала Настя, но Нина Петровна перебила: — Никуда мы не уйдём! Саша! Сделай что-нибудь! Ты муж в конце концов!
Саша подошёл к Алене, посмотрел ей прямо в глаза и тихо сказал: — Прости, но я с тобой согласен.
Нина Петровна замерла. — Значит, ты теперь против матери?
— Я за порядок, — сказал он. — И за то, чтобы никто никого не выгонял из собственного дома.
— Тогда всё, — холодно ответила она. — Не звоните мне больше.
Она взяла Настю за руку, подняла чемодан, и громко хлопнула дверью.
Алена села на диван, прикрыв лицо ладонями. — Знаешь, Саш, я иногда думаю: мы с тобой женаты не друг на друге, а на твоей маме. И как будто разводимся с ней прямо сейчас.
Саша улыбнулся криво. — Ну, будем надеяться, что алименты ей не положены.
Алена усмехнулась, но внутри чувствовала, что война только набирает обороты.
Три недели тишины. Ни звонков, ни визитов. Саша уже начал верить, что буря миновала. Алена — нет. Она знала, что Нина Петровна не из тех, кто уходит, оставив за собой поражение.
