Алена подняла ладонь. — В ваше время люди ещё и землю пахали лошадьми, но мы же не собираемся это возвращать. Давайте к делу. Квартира моя. Никто тут жить без моего согласия не будет.
— Алена, — Нина Петровна сжала губы, — ты эгоистка. Ты боишься, что Настя у тебя что-то отнимет. А ведь всё могло быть по-семейному…
— По-семейному — это значит, что меня ставят перед фактом и вносят чемоданы без спроса? — Алена сделала шаг вперёд. — Нет, спасибо. У нас в семье другие порядки.
В этот момент тишину прорезал звук: Настя тихо поставила чемодан обратно в коридор и шёпотом сказала: — Мам, может, я всё-таки вернусь в общагу?..
Но Нина Петровна её перекрыла: — Никто никуда не вернётся! Саша, скажи своей жене, что она перегибает.
Саша глубоко вдохнул. Его глаза метались между матерью и Аленой. Наконец он произнёс: — Мам, Алена права. Это её квартира. Мы не можем просто так… без согласия…
Нина Петровна замерла, будто её ударили. — Понятно. Значит, я вас растила, воспитывала… ради того, чтобы меня вот так… — она вытерла глаза тыльной стороной ладони, явно не проливая ни капли слёз.
Алена в этот момент почувствовала, как в груди поднимается странное чувство — смесь облегчения и тревоги. Саша сделал выбор. Но какой ценой?..
Через полчаса чемодан и Нина Петровна исчезли за дверью, уводя за собой Настю. На прощание она сказала: — Запомни, Саша: когда придёт время, ты пожалеешь.
Алена закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. — Ну, романтический вечер явно удался, — сказала она, скрестив руки.
Саша только вздохнул: — Это было похоже на семейный ужин… только без еды и с угрозами.
Алена усмехнулась. — Ну, хоть без десерта обошлось.
Но где-то в глубине она уже понимала: это было только начало.
Прошла неделя. В квартире стало удивительно тихо. Ни неожиданных визитов, ни случайных телефонных звонков, где на том конце провода кто-то долго дышит и молчит. Даже Саша расслабился — начал вечером включать телевизор громче обычного.
Но Алена знала: это затишье не просто так. Слишком хорошо помнила взгляд Нины Петровны на прощание — такой, будто та мысленно записала Алену в должники и уже прикидывает проценты.
В субботу телефон Саши зазвонил в семь утра. Сонный, он нащупал трубку, промычал что-то невнятное, а потом, выслушав, сел на кровати, как по команде «смирно».
— Что? Прямо сейчас? — он бросил на Алену взгляд, в котором смешались вина и паника.
Алена, не открывая глаз: — Если это пожар, то туши сам. Если мама — то ложись обратно, потому что от её слов дома не загорятся.
— Это мама, — пробормотал он. — У Насти украли телефон, она сидит в слезах у общежития… Мама говорит, мы должны её забрать. К нам.
Алена открыла один глаз. — А полиция что, ушла в отпуск?
Саша попытался улыбнуться. — Просто… она же девочка… маленькая ещё…
