Его звонок разорвал вечернюю тишину квартиры. Людмила Павловна вздрогнула, выронив книгу из рук. Сердце защемило от предчувствия — почему-то она сразу поняла, что разговор будет непростым.
— Людмила Павловна, нам надо серьезно поговорить, — голос Екатерины звучал холодно и решительно.
— Что случилось, Катя? С Димочкой все в порядке? — женщина крепче сжала телефонную трубку.
— С ним все хорошо. Разговор о другом. Я приеду завтра в шесть. Будьте дома.
Короткие гудки. Людмила Павловна медленно опустилась в кресло. Три месяца прошло с похорон Максима. Три бесконечных месяца, наполненных пустотой и болью.
Старая «хрущевка» встретила Екатерину знакомым запахом — смесь книжной пыли, лекарств и выпечки. Людмила Павловна всегда что-то пекла, когда нервничала.
— Проходи, Катя, — свекровь пропустила гостью в квартиру. — А где Димочка?
— Оставила с соседкой, — Екатерина решительно прошла на кухню, даже не сняв куртку. — Разговор не для детских ушей.
Людмила Павловна поджала губы. Этот жест всегда раздражал Екатерину — так свекровь выражала свое несогласие, не произнося ни слова.
— Вот что, — начала Екатерина, присаживаясь к столу. — Прошло уже три месяца. Мне нужно думать о будущем. О своем и Димином будущем.
— Я понимаю, — кивнула Людмила Павловна, расставляя чашки. — Тебе нужна помощь с Димой? Я могу приходить чаще…
— Мне нужна не ваша помощь, а квартира.
Чашка замерла в воздухе. Людмила Павловна медленно поставила ее на стол и внимательно посмотрела на невестку.
— Какая квартира, Катя?
— Не притворяйтесь, что не понимаете. Та, что в новостройке. Которую вы купили Максиму. Нам с Димой она нужнее, чем вам.
Стало так тихо, что слышно было, как капает вода из крана в ванной.
— Это квартира Максима, — тихо произнесла Людмила Павловна. — Я купила ее для него. Продала мамину квартиру, добавила свои сбережения… Я хотела, чтобы у сына было свое жилье.
— Максима больше нет, — жестко отрезала Екатерина. — А мы с Димой есть. И мы его семья. Эта квартира должна достаться нам.
Людмила Павловна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева и обиды. Четыре года назад она продала квартиру своей матери — единственное, что у нее осталось от родителей. Добавила деньги, которые копила всю жизнь, затянув пояс потуже. Все ради сына, ради его будущего.
— Юридически квартира оформлена на меня, — Людмила Павловна старалась говорить спокойно. — Я планировала передать ее Максиму, когда завершится ремонт. Но…
— Но не успели, — перебила Екатерина. — И теперь вы решили ее присвоить? А как же Дима? Ваш внук!
— Я не присваиваю! Я сдам ее и буду откладывать деньги для Димы. На образование, на…
— На образование? — Екатерина резко поднялась. — А где нам жить сейчас? Вы думали об этом? Аренда съедает почти всю мою зарплату!
— Катя, я понимаю, тебе тяжело. Но у меня только пенсия, я не могу…
— Вы просто не хотите отдавать квартиру. Скажите прямо — вы никогда не считали меня достойной своего сына. А теперь боитесь, что я продам квартиру и деньги не достанутся Диме, да?
Людмила Павловна почувствовала, как краска заливает лицо.
— А в чем тогда? Почему вы не хотите помочь нам? Что плохого в том, что мы будем жить в этой квартире?
