— Вот и приперлась наконец! А я тут с утра как дура жду, когда невестка соизволит явиться! — голос свекрови ударил Марину прямо с порога, едва она переступила через порог квартиры.
Ключи выпали из дрожащих пальцев, звякнув о кафельный пол. Марина застыла в дверном проеме, не веря своим глазам. Валентина Петровна восседала в их с Димой гостиной как на троне, окруженная какими-то бумагами и папками. Рядом примостился незнакомый мужчина в строгом костюме с кожаным портфелем.
— Мама? — Марина растерянно моргнула, пытаясь понять, что происходит. — Что вы здесь делаете? У вас же нет ключей…
Свекровь презрительно фыркнула, поправляя идеально уложенную прическу. Её губы растянулись в той самой улыбке, которую Марина научилась бояться за три года замужества — улыбке хищницы, загнавшей добычу в угол.
— Димочка дал, конечно же. Мой сын всегда заботится о матери, в отличие от некоторых, — Валентина Петровна окинула невестку оценивающим взглядом. — Опять задержалась на работе? Муж голодный сидит, а ты по конторам шляешься.
Марина почувствовала, как внутри поднимается знакомая волна раздражения. Три года. Три бесконечных года она терпела колкости, замечания и откровенное хамство этой женщины. Свекровь появлялась в их жизни как стихийное бедствие — всегда неожиданно, всегда некстати, всегда с претензиями.
— Валентина Петровна, я не шляюсь, а работаю. И Дима прекрасно умеет разогреть себе ужин, если проголодается, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Простите, но что здесь происходит? Кто этот человек?
Мужчина в костюме поднялся, протягивая визитку:
— Сергей Владимирович Крылов, нотариус. Я здесь по просьбе Валентины Петровны для оформления дарственной.
— Какой дарственной? — Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Свекровь расплылась в торжествующей улыбке. Она медленно поднялась с дивана, расправляя складки дорогого платья. В её движениях сквозило превосходство победителя.
— Ах да, ты же не в курсе. Димочка не успел тебе рассказать. Мы решили оформить квартиру на меня. В конце концов, я же помогала с первоначальным взносом, так что это только справедливо.
Марина почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Квартира. Их квартира, за которую она выплачивала ипотеку последние два года, пока Дима «искал себя», переходя с одной работы на другую.
— Что значит «мы решили»? — её голос дрогнул. — Дима ничего мне не говорил. И квартира оформлена на нас обоих! — Вот именно, дорогая, — свекровь подошла ближе, её духи — приторно-сладкие, дорогие — окутали Марину удушливым облаком. — На вас обоих. А должна быть только на моего сына. Ты же понимаешь, мало ли что в жизни бывает. Нужно защитить интересы Димочки.
Марина отступила на шаг, прислонившись спиной к стене. Голова шла кругом. Неужели Дима действительно знал? Неужели он согласился на это безумие?
— Где Дима? — она старалась взять себя в руки. — Я хочу поговорить с мужем.
— Димочка на кухне, — свекровь махнула рукой в сторону кухни. — Документы готовит. Знаешь, дорогая, тебе стоило бы быть благодарной. Я ведь не выгоняю тебя на улицу. Пока что. Можете жить здесь, платить мне аренду. Это даже удобно — будет дополнительный доход к пенсии.
Марина не помнила, как добралась до кухни. В ушах звенело, перед глазами плыли красные круги. Дима сидел за столом, уткнувшись в ноутбук. При виде жены он вздрогнул и виновато опустил глаза.
— Дим, — Марина села напротив, её голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — Скажи мне, что это какое-то недоразумение. Скажи, что ты не собираешься переписывать нашу квартиру на свою мать.
Он молчал, нервно теребя край скатерти. Марина знала эту его привычку — так он всегда делал, когда чувствовал себя виноватым, но не хотел признаваться.
