— Марина! — Дима наконец обрёл голос. — Это слишком! Извинись перед мамой!
Марина медленно повернулась к мужу. В его глазах она увидела возмущение, обиду, но ни капли понимания. Ни капли поддержки. Он стоял рядом с матерью, и этот выбор говорил сам за себя.
— Извиниться? — она покачала головой. — За что? За то, что сказала правду? За то, что три года пыталась построить нормальную семью с человеком, который так и не смог отрезать пуповину?
— Всё, хватит! — свекровь хлопнула в ладоши. — Сергей Владимирович, можете идти. Мы решим этот вопрос позже, когда невестка придёт в себя.
Нотариус с явным облегчением собрал бумаги и поспешил к выходу. Марина слышала, как хлопнула входная дверь.
— А теперь послушай меня внимательно, — Валентина Петровна говорила тихо, но в её голосе звучала сталь. — Ты подпишешь все документы. Добровольно или через суд — решать тебе. Но эта квартира будет оформлена на моего сына. И точка.
— С какой стати? — Марина скрестила руки на груди. — Я два года плачу ипотеку. У меня есть все квитанции, все документы. Любой суд будет на моей стороне.
Свекровь усмехнулась — холодно, расчётливо.
— А я расскажу суду, как ты изменяешь моему сыну с начальником. Как задерживаешься на работе до ночи. Как ездила в командировки вдвоём с ним.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Откуда? Откуда она знает про Андрея? Они же были так осторожны… Хотя нет, стоп. Никакой измены не было. Андрей — просто коллега, друг, который поддерживал её в трудные моменты. Но свекровь искажала факты, превращая невинную дружбу в пошлый роман.
— Это ложь, — Марина с трудом выговорила слова. — Андрей — мой начальник, не больше. Мы работаем над общим проектом.
— Конечно-конечно, — свекровь кивнула с притворным сочувствием. — Только вот фотографии из ресторана говорят об обратном. И свидетели найдутся. Соседи, например, которые видели, как ты возвращалась под утро. Растрёпанная, с размазанной помадой.
Марина вспомнила тот вечер. Корпоратив, празднование успешной сдачи проекта. Она действительно вернулась поздно, действительно выпила лишнего. Но изменой там и не пахло!
— Дима, — она повернулась к мужу, ища поддержки. — Ты же знаешь, что это неправда. Ты же веришь мне?
Он молчал, глядя в пол. И в этом молчании было всё — и сомнение, и готовность поверить матери, и полное отсутствие желания защитить жену.
— Вот видишь, — свекровь торжествовала. — Даже Димочка сомневается. А что говорить о судье? Неверная жена, карьеристка, которая бросила мужа ради работы и другого мужчины. Думаешь, суд будет на твоей стороне?
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна ярости. Чистой, обжигающей, освобождающей ярости.
— Знаете что, Валентина Петровна? — она говорила спокойно, но в голосе звенела сталь. — А мне плевать. Пусть будет суд. Пусть вы поливаете меня грязью. Пусть Дима верит вашим сказкам. Но я не отдам вам ни копейки из того, что заработала своим трудом.
— Ах ты, дрянь! — свекровь сорвалась на крик. — Да я тебя по судам затаскаю! Без копейки оставлю! На улице жить будешь!
— Мам, успокойся, у тебя давление, — Дима наконец-то забеспокоился, но не о жене — о матери.
И в этот момент Марина поняла — всё кончено. Не будет никакого примирения, никакого совместного будущего. Есть только она, Дима и его мать, которая всегда будет стоять между ними.
— Знаете что? — Марина выпрямилась, глядя то на мужа, то на свекровь. — Забирайте свою квартиру. Я уйду. Сниму комнату, буду жить одна. Но ипотеку платить больше не буду. Это теперь ваша забота.
— Что? — Дима наконец очнулся. — Марина, ты что несёшь? Куда ты уйдёшь?
— Куда угодно, — она пожала плечами. — Подальше от вас обоих. От твоей матери, которая всю жизнь будет стоять над нашей кроватью. От тебя, который так и не стал мужчиной.
— Да скатертью дорога! — свекровь всплеснула руками. — Наконец-то Димочка найдёт себе нормальную жену! Которая будет его ценить!
