Марина прошла в спальню, достала чемодан. Руки не дрожали — наоборот, она чувствовала странное спокойствие. Будто тяжёлый камень свалился с души.
Дима стоял в дверях, растерянный и жалкий.
— Марин, ну не глупи. Давай поговорим спокойно. Мама уйдёт, мы всё обсудим…
— Нет, Дим, — она складывала вещи быстро, методично. — Мы уже всё обсудили. Три года назад, когда ты обещал, что мы будем жить отдельно. Два года назад, когда клялся, что мама не будет вмешиваться. Год назад, когда говорил, что это последний раз. Хватит. Я устала.
— Но ты же любишь меня? — в его голосе звучала обида ребёнка, у которого отбирают любимую игрушку.
Марина остановилась, посмотрела на него долгим взглядом.
— Любила. Но любовь умерла где-то между маминым борщом и её советами, как мне правильно жить.
Она защёлкнула чемодан, накинула пальто. Валентина Петровна стояла в коридоре, скрестив руки на груди.
— И не вздумай потом на коленях приползти! — она бросила вслед невестке. — Не пущу на порог!
Марина обернулась у двери.
— Не волнуйтесь, Валентина Петровна. Я не вернусь. Можете спокойно доживать свой век вдвоём с сыном. Готовить ему борщи, гладить рубашки, выбирать ему новых жён. Только вот что я вам скажу — ни одна нормальная женщина не выдержит рядом с вами. И Дима останется один. С вами. Навсегда. Это ли не счастье для любящей матери?
Она вышла, не оглядываясь. За спиной Дима что-то кричал, свекровь визжала, но Марина уже не слушала. Она спускалась по лестнице, и с каждым шагом становилось легче дышать.
На улице моросил мелкий дождь. Марина подняла лицо к небу, позволяя каплям смешаться со слезами. Но это были не слезы горя — это были слезы освобождения.
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: «Как дела? Всё в порядке?»
Она набрала ответ: «Теперь да. Теперь всё будет в порядке».
И пошла вперёд, в новую жизнь. Без свекрови, без маменькиного сынка, без токсичных отношений. Просто она, дождь и целый мир впереди.
А в квартире Валентина Петровна уже строила планы. Теперь, когда эта выскочка ушла, можно будет найти Димочке нормальную жену. Послушную, тихую, которая будет знать своё место. Она посмотрела на сына, который сидел на кухне, обхватив голову руками.
— Не расстраивайся, сынок, — она погладила его по голове. — Мама рядом. Мама всегда будет рядом. А эта… она тебя не стоила. Вот увидишь, через месяц ты и думать о ней забудешь.
Дима молчал. В голове крутились последние слова Марины. «С вами. Навсегда». Почему-то от этих слов становилось холодно.
Прошёл месяц. Марина сняла небольшую квартиру на окраине, устроилась на новую работу с повышением. Андрей оказался хорошим другом — помог с переездом, поддержал в трудную минуту. Но не больше. Марине нужно было время, чтобы прийти в себя, чтобы снова научиться доверять людям.
А Дима… Дима остался в той квартире. С мамой. Она переехала «временно», чтобы помочь сыну пережить развод. Готовила борщи, стирала рубашки, находила претендентк на роль новой жены. Но почему-то ни одна не задерживалась дольше второго свидания.
«Какая-то твоя мама странная», — сказала одна.
«Извини, но жить со свекровью я не готова», — призналась другая.
«Ты маменькин сынок, Дима. Найди себе девушку помладше и поглупее», — отрезала третья.
И Дима сидел вечерами на кухне, слушая мамины рассказы о том, какие нынче девушки пошли неправильные, и думал о Марине. О том, как она смеялась. Как засыпала, уткнувшись ему в плечо. Как варила кофе по утрам.
Но было поздно. Марина уже строила новую жизнь. Без него. Без его матери. Свободную и счастливую.
А Валентина Петровна продолжала искать сыну идеальную жену. Ведь где-то же должна быть девушка, которая поймёт, что свекровь — это глава семьи. Которая будет слушаться и уважать. Которая не будет спорить и качать права.
Только вот почему-то такие девушки попадались всё реже. А квартира, отвоёванная с таким трудом, становилась всё более пустой и холодной. Как и жизнь Димы, навсегда привязанного к маминой юбке.
