Отец вернулся к вечеру.
— Про мать больше не спрашивай. Она нас предала. Вот подарок.
Протянул дорогое золотое украшение и чек — как всегда делал, вдруг что-то не понравится.
— Спасибо, пап. Хороший подарок, — холодно чмокнула его в щёку.
Подумала, что очень плохо быть похожей на отца — такой же высокой, зеленоглазой, с тёмными волосами. Лучше бы была невысокой блондинкой с голубыми глазами. Тогда могла бы смотреть в зеркало и видеть ту, которую любила больше всего на свете.
Трудно объяснить, почему не могла полюбить отца. Мама была какой-то живой, любящей, настоящей. А папа — стена молчания.
Золотое украшение Юля продала через пару месяцев. Вадику нужна была срочная операция.
— Как же это? Не могу взять такие деньги — на них машину купить можно! А если отец узнает?
— А если никто ему не расскажет, откуда узнает? — успокоила Юля.
Отец окончательно стал чужим. Скорее, Юля начала воспринимать его как опасного человека, от которого обязательно сбежит, как только появится возможность. До совершеннолетия оставалось четыре года. Надо было потерпеть, выпрашивать деньги на подарки, копить и потом найти маму.
Вадиму операция помогла. Белокурый сероглазый мальчишка был вне себя от счастья, когда понял, что снова может ходить.
— Юль, даже не знаю, как благодарить. Просто спасла меня. Теперь подожду немного, вырасту и смогу обеспечивать бабушку. Не могу смотреть — она из-за меня вертится как белка в колесе.
— Ничего. Просто женишься на мне и будешь любить всю жизнь в качестве благодарности. Многого не прошу, — пошутила Юля.
Хотела прекратить неудобный разговор. Мама говорила: «Делай добро и забывай. Жизнь взамен поможет».
Вадик покраснел, покрылся пятнами и минут двадцать молчал. Ещё и трясся.
— Эй, что с тобой? Просто пошутила!
— Это бабушка сказала? — спросил мальчик, заикаясь.
— Не притворяйся. Не такой глупый, каким кажусь. Знал, что она прочитала мой дневник и узнала — я в тебя влюблён по уши.
Юля не знала, что сказать. Он был хорошим другом, могли обсуждать всё на свете, но она не рассматривала его как любовь. И что теперь говорить? Надо же было брякнуть такую глупость!
— Вадик, прости. Бабушка правда ни в чём не виновата. Знаешь, я просто сама в тебя влюбилась, а признаться было неудобно. Вот и решила узнать — могу ли рассчитывать на взаимность?
Юля сама не знала, почему соврала. Просто Вадик был очень хорошим парнем, и стало его жаль. Подумала, что подростковая любовь всё равно пройдёт, а пока можно погулять за ручку.
Вадим был потрясён, некоторое время молчал, потом чмокнул в щёку и убежал со скоростью света.
«Какой милый. Совсем не похож на ребят из класса — у нас одни зазнайки, считают себя подарками для любой одноклассницы», — подумала Юля.
Поняла, что совсем не жалеет о внезапном признании. Пока сильно преувеличила, но Вадим ей правда симпатичен.
Месяца три гуляли под луной, держались за ручки и вели невинные разговоры о будущей семье. Вадим был совершенно не распущенным, и Юля чувствовала себя с ним спокойно.
Потом у Вадика нашлась богатая тётка заграницей. Она забрала к себе Нину Ивановну и Юлиного лучшего друга.
— Буду писать, звонить. А когда вырастем — обязательно поженимся, — пообещал Вадим.
Юля успела привязаться по-настоящему.
— Конечно. Клянусь — никогда не забуду и ни на кого не променяю.
Теперь совсем не хотелось, чтобы это чувство прошло.
Они действительно переписывались. И снова рядом с Юлей остался чужой холодный человек, который по странному стечению обстоятельств оказался её отцом.
Когда Юле исполнилось двадцать четыре, сказала себе: если до двадцати пяти не найдёт маму — больше искать не будет. Слишком больно.
Попросилась к отцу на работу помощником юриста, чтобы пробить по всем базам. Обращалась в детективное агентство. Никаких следов.
— Юля, неприятно это говорить, но мы договаривались забыть о предателях, — один раз дал понять отец, что всё знает о поисках.
— Пап, но мама не совершила преступления. За что так ненавидишь? А вдруг ей нужна помощь?
— Мы уже всё обсудили. Не к чему к этому возвращаться.
