— Мама, зачем ты это сказала?! — голос Марины дрогнул от обиды, когда она услышала очередной комментарий свекрови о её неумении готовить борщ.
Обычный семейный ужин в квартире на Садовом кольце превратился в настоящее испытание. Марина стояла у плиты, помешивая суп, а за спиной чувствовала тяжёлый взгляд Галины Петровны. Свекровь сидела за кухонным столом, попивая чай из любимой фарфоровой чашки с золотой каёмкой, и наблюдала за каждым движением невестки с выражением снисходительного превосходства на лице.
— Я просто констатирую факт, деточка, — Галина Петровна поправила идеально уложенную причёску. — В нашей семье борщ всегда готовили по особому рецепту. А ты даже свёклу неправильно нарезаешь. Мой Серёженька привык к определённому вкусу с детства.
Марина стиснула зубы, продолжая механически помешивать суп. Три года замужества научили её одному — спорить со свекровью бесполезно. Галина Петровна всегда найдёт, к чему придраться: то постельное бельё неправильно сложено, то пыль на полках, то цветы на подоконнике не те. Но сегодня что-то внутри Марины надломилось.
— Серёжа никогда не жаловался на мою готовку, — тихо произнесла она, не оборачиваясь.
— Конечно, не жаловался! — всплеснула руками свекровь. — Он же воспитанный человек, не станет обижать жену. Но я-то вижу, как он морщится, когда ест твои… эксперименты. Помню, как он в детстве обожал мои котлетки с картофельным пюре. А твои котлеты… ну что это такое? Резиновые какие-то получаются.
Сергей как раз в этот момент вошёл на кухню. Высокий, слегка сутулый, с усталым лицом после рабочего дня в банке. Он сразу почувствовал напряжение в воздухе — это было несложно, учитывая, что подобные сцены повторялись с завидной регулярностью.
— Мам, опять начинаешь? — устало вздохнул он, снимая пиджак.
— Серёженька, я просто пытаюсь научить твою жену готовить! — Галина Петровна тут же сменила тон на жалобный. — Разве плохо, что я забочусь о твоём питании? Ты же мой единственный сын!
Марина резко выключила плиту и повернулась к мужу. В её карих глазах блестели слёзы, которые она изо всех сил пыталась сдержать.
— Серёж, скажи ей что-нибудь! Я больше не могу это выносить!
Сергей замер между двумя женщинами, как обычно не зная, что сказать. С одной стороны — мать, которая вырастила его одна после смерти отца, посвятила ему всю жизнь. С другой — любимая жена, которую он, несомненно, обожал, но не мог защитить от материнских нападок.
— Марин, ну не обращай внимания… Мама просто хочет как лучше…
— Как лучше?! — голос Марины сорвался. — Она каждый день находит повод меня унизить! То я не так убираюсь, то не так одеваюсь, то не так дышу! А ты вечно молчишь!
— Вот видишь, Серёжа, какая она истеричка! — торжествующе воскликнула Галина Петровна. — Я же говорила тебе, что эта девушка тебе не пара. Вспомни Леночку Фёдорову — вот это была бы жена! Из хорошей семьи, воспитанная, а главное — умеет себя вести!
Упоминание бывшей девушки Сергея стало последней каплей. Марина сорвала с себя фартук и бросила его на стол.
— Всё! Хватит! Я ухожу к маме!
— Марин, постой! — Сергей попытался её удержать, но жена уже выбежала из кухни.
Через несколько минут хлопнула входная дверь. Сергей тяжело опустился на стул, обхватив голову руками. Галина Петровна невозмутимо допивала чай.
— Ну вот, опять сбежала. Я же говорила — не умеет держать себя в руках. Слабохарактерная. А ты не слушал маму, женился… Ничего, одумается, вернётся. Куда ей деваться-то?
Сергей поднял на мать усталый взгляд.
— Мам, почему ты это делаешь? Почему постоянно её задеваешь?
— Я?! Задеваю?! — Галина Петровна изобразила крайнее возмущение. — Да я только хочу, чтобы в доме был порядок! Чтобы мой сын был сыт и ухожен! Разве это преступление — заботиться о родном ребёнке?
— Мне тридцать два года, мам. Я давно не ребёнок.
— Для матери ты всегда будешь ребёнком! — отрезала Галина Петровна. — И потом, посмотри правде в глаза — разве Марина может о тебе позаботиться? Она же ничего не умеет! Даже борщ нормальный сварить не может!
Сергей встал и молча вышел из кухни. Он знал, что спорить бесполезно. Мать никогда не признает свою неправоту. А он… он просто устал быть между двух огней.
В спальне он достал телефон и набрал номер жены. Длинные гудки, потом механический голос автоответчика. Марина не брала трубку.
Тем временем Марина сидела в машине на парковке возле дома и плакала. Слёзы текли по щекам, размазывая тушь. Она видела, как на экране телефона высвечивается имя мужа, но не могла заставить себя ответить. Что он скажет? Опять будет уговаривать вернуться, обещать поговорить с матерью? Сколько раз она это уже слышала…
Телефон зазвонил снова. На этот раз звонила её мама, Елена Андреевна. Марина вытерла слёзы и ответила.
— Мариш, что случилось? — встревоженный голос матери сразу выдал, что та почувствовала неладное.
— Мам, можно я к тебе приеду? — голос Марины дрожал.
— Конечно, доченька! Что произошло? Опять свекровь?
— Да… Я больше не могу, мам. Она меня просто ненавидит! — Езжай скорее. Поговорим дома.
Через полчаса Марина сидела в уютной кухне родительской квартиры, обхватив руками кружку с горячим чаем. Елена Андреевна, полная женщина с добрым лицом, внимательно слушала рассказ дочери.
— И Серёжа опять промолчал? — уточнила она, когда Марина закончила.
— Как всегда. «Мама хочет как лучше», «Не обращай внимания»… Я устала, мам! Три года я терплю её придирки, оскорбления, сравнения с его бывшими! А он даже не пытается меня защитить!
Елена Андреевна покачала головой.
— Эх, Мариша… Сложная ситуация. Свекровь — это всегда испытание. Но если муж не на твоей стороне…
— Что мне делать, мам? Я люблю Серёжу, но жить так больше не могу!
— А ты пробовала серьёзно с ним поговорить? Не в момент скандала, а спокойно, наедине?
— Пробовала! Он соглашается, обещает поговорить с ней, но потом всё возвращается на круги своя. Галина Петровна умеет давить на жалость — начинает жаловаться на здоровье, вспоминать, как тяжело ей было растить его одной… И Серёжа тает.
— Маменькин сынок, — вздохнула Елена Андреевна. — Знаешь, доченька, я не буду тебе советовать разводиться или терпеть. Решать только тебе. Но подумай — готова ли ты всю жизнь быть на вторых ролях? Потому что мужчина, который не может провести границы между матерью и женой, вряд ли изменится.
Марина молчала, глядя в кружку. Слова матери били точно в цель. Она и сама понимала, что Сергей не изменится. Слишком долго он жил под маминым крылом, слишком привык к её опеке и контролю.
