— Я всё слышала, Дима. Каждое слово, — Марина стояла в дверном проёме, держа в руках телефон. На экране всё ещё светился случайно включившийся диктофон с записью разговора её мужа и свекрови. Её руки дрожали, но не от страха – от ярости, которую она с трудом сдерживала.
Дмитрий поднял голову от ноутбука, его лицо моментально побледнело. Он узнал тот особенный тон в голосе жены – тихий, почти спокойный, но заряженный такой силой, что воздух в комнате, казалось, начал вибрировать.
— Марина, я могу объяснить…
— Объяснить? — она сделала шаг в комнату, и Дмитрий инстинктивно откинулся на спинку стула. — Объяснить, как ты с Людмилой Ивановной обсуждал, что нужно «убрать меня с дороги»? Как твоя мать звонила моему начальнику и рассказывала про мою «нестабильность»? Как вы вдвоём решили, что мне лучше уволиться и сидеть дома, чтобы я не мешала вашим грандиозным планам?
Марина положила телефон на стол, движение было медленным, почти церемониальным. Запись продолжала играть, и голос свекрови, елейный и фальшивый, заполнил комнату: «Димочка, я же говорила – эта выскочка тебе не пара. Но ничего, скоро она поймёт своё место. Главное, чтобы ты был на моей стороне, сыночек…»
Дмитрий выключил запись дрожащей рукой. В его глазах мелькнула паника, но он попытался взять себя в руки.
— Ты не понимаешь контекста, — начал он, но Марина резко подняла руку, останавливая его.
— Контекста? Какого ещё контекста мне не хватает, Дима? Того, что последние три года твоя мать методично разрушает мою жизнь, а ты не просто молчишь – ты ей помогаешь? Или того, что вы оба считаете меня дурочкой, которая ничего не замечает?
Она прошла к окну, стараясь успокоиться. За стеклом шёл дождь, капли барабанили по подоконнику, создавая монотонный ритм. Марина глубоко вдохнула, собираясь с силами. Всё, что накопилось за годы, рвалось наружу, но она знала – сейчас нужна холодная голова.
— Знаешь, я долго не могла понять, — заговорила она, не оборачиваясь. — Почему после каждого визита к твоим родителям у меня начинались проблемы. То вдруг коллеги косо смотрят, то начальство придирается, то подруги перестают звонить. А оказывается, всё просто – твоя мамочка обзванивала всех, кого могла, и рассказывала, какая я ужасная. А ты знал. Знал и молчал.
— Марина, мама просто волнуется…
— Не смей! — она резко развернулась, и Дмитрий увидел в её глазах такую боль, что у него перехватило дыхание. — Не смей оправдывать её этими пошлыми фразами! Волнуется? Она целенаправленно уничтожает меня как личность! И ты ей в этом помогаешь!
Дмитрий встал, попытался подойти к ней, но Марина отступила, выставив руку вперёд.
— Не подходи. Просто ответь на один вопрос: почему? Почему ты позволял ей это делать? Неужели я была такой плохой женой, что заслужила это?
В комнате повисла тишина. Дмитрий опустил взгляд, и этого было достаточно для ответа. Марина горько усмехнулась.
— Понятно. Маменькин сыночек. Я должна была догадаться раньше. Все эти «мама лучше знает», «мама опытнее», «мама желает нам добра»… А на самом деле ты просто трус, который не может сказать своей матери «нет».
