— Я больше не буду молчать! Твоя мать переехала к нам без моего согласия, и теперь ты хочешь отдать ей нашу спальню? — Марина стояла посреди коридора, преграждая путь мужу, который тащил чемодан свекрови.
Вечер обещал быть обычным. Дети делали уроки, из кухни доносился запах ужина, а Марина планировала наконец-то досмотреть сериал. Но когда в дверь позвонили, и она увидела на пороге свекровь с тремя огромными сумками, всё полетело к чертям.
— Мариночка, помоги Елене Васильевне с вещами, — небрежно бросил Игорь, обнимая мать. — Она теперь будет жить с нами.
Марина застыла. В ушах зашумело, а перед глазами всё поплыло. Жить с ними? Когда они это обсуждали? Когда она давала согласие?
— Игорь, можно тебя на минутку? — процедила она сквозь зубы, стараясь сохранить спокойствие перед свекровью.
Елена Васильевна величественно прошла в квартиру, окинув взглядом прихожую.
— Что-то тесновато у вас тут. Ну ничего, разместимся как-нибудь, — снисходительно заметила она, снимая пальто.
Марина потащила мужа на кухню, закрыла дверь и повернулась к нему. На её лице читалась смесь недоумения и нарастающего гнева.
— Что происходит? Почему твоя мать с вещами? И почему я узнаю об этом последней?
Игорь отвел взгляд, засунул руки в карманы — верный признак того, что он чувствует себя неловко, но отступать не собирается.
— Марин, ну что ты сразу так? Маме семьдесят пять лет, ей тяжело одной. Я сын, я должен о ней позаботиться. Мы же это обсуждали.
— Обсуждали? — Марина почувствовала, как внутри закипает возмущение. — Когда? Где? Ты упомянул пару раз, что хорошо бы маме переехать поближе. Поближе, Игорь! Не к нам в квартиру! У нас трёхкомнатная квартира и двое детей-подростков! Где она будет жить?
Игорь выпрямился, набираясь решимости.
— Я всё продумал. Пока — в гостиной, на диване. А потом мы с тобой переедем в комнату Кати, а маме отдадим нашу спальню. Всё-таки ей в её возрасте нужна отдельная комната.
Марина почувствовала, что у неё подкашиваются ноги. Она опёрлась о стол, пытаясь осмыслить услышанное.
— То есть... нашу дочь ты собираешься выселить из её комнаты? Ей пятнадцать лет, Игорь! Ей нужно личное пространство! И мы с тобой должны ютиться в детской, чтобы твоей маме было комфортно?
— Не ютиться, а временно пожить! Катя может спать с Димой, они же брат и сестра. Или мы купим ей раскладной диван в гостиную. Это же не навсегда!
— А насколько? — Марина старалась говорить тихо, чтобы дети не услышали, но голос предательски дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — На год? На два? На десять? Твоя мать — дай бог ей здоровья — может прожить ещё очень долго. И всё это время мы должны жить как... как...
— Как нормальная семья, которая заботится о старших! — перебил её Игорь, и в его голосе появились металлические нотки. — Что тут такого? Раньше всегда так жили — несколько поколений под одной крышей. Это только сейчас все стали такими индивидуалистами.
Марина глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Крик и скандал сейчас не помогут. Нужно попытаться достучаться до его разума.
— Игорь, послушай. Я не против того, чтобы помогать твоей маме. Правда. Но есть много вариантов. Можно снять ей квартиру поблизости. Можно найти хороший пансионат — не дом престарелых, а именно комфортный пансионат для пожилых людей, где за ней будут ухаживать профессионалы. Можно нанять сиделку к ней домой. Почему сразу — переезд к нам?
— Потому что она моя мать! — Игорь повысил голос. — И я не отдам её в какой-то пансионат, как ненужную вещь! И квартиру снимать — это лишние расходы, у нас и так ипотека. А сиделка... Мама не хочет чужих людей в доме. Она хочет быть с семьёй. Разве это так сложно понять?
— А понять меня — не сложно? — Марина почувствовала, как терпение начинает подходить к концу. — У меня тоже есть право голоса в этой семье! Это и мой дом тоже! И я имею право знать заранее о таких решениях, а не ставиться перед фактом!
— Я знал, что ты будешь против, — буркнул Игорь. — Ты всегда косо смотрела на мою маму.
— Неправда! Я всегда относилась к ней с уважением! Но одно дело — уважать и помогать, и совсем другое — жить под одной крышей! Твоя мама... она привыкла, чтобы всё было по-её. Ты же знаешь это. Она будет перестраивать наш быт под себя, вмешиваться в воспитание детей, критиковать меня за каждый шаг...
— Вот! Вот оно! — торжествующе воскликнул Игорь. — Ты просто не хочешь делить власть в доме! Привыкла, что всё по-твоему, а тут появится человек с опытом, который может что-то подсказать, посоветовать...— Мама что-то странное сказала по телефону, будто завещание переписала, — Алина нервно теребила край скатерти, пока её муж Игорь листал документы. — Я ничего не поняла, она так быстро говорила...
Игорь поднял голову от бумаг, его обычно спокойное лицо выражало недоумение.
— Переписала? На кого? У неё же никого нет, кроме меня. Ты уверена, что правильно услышала?
Алина кивнула, её идеально уложенные волосы блеснули в свете настольной лампы.
— Она сказала, что нотариус всё оформил, и чтобы мы завтра приехали. Сказала, что хочет всё объяснить при личной встрече. Игорь, а что если она... — Алина не договорила, но по её лицу было видно, какие мысли роятся в голове.
На следующее утро они сидели в просторной гостиной Маргариты Николаевны. Комната дышала старомодным уютом — тяжёлые бархатные шторы, массивная мебель из натурального дерева, на стенах — фотографии в резных рамках. Маргарита Николаевна, женщина лет шестидесяти с прямой спиной и внимательным взглядом, неторопливо разливала чай по фарфоровым чашкам.
— Спасибо, что приехали, — начала она, усаживаясь в своё любимое кресло напротив молодых. — Я действительно внесла изменения в завещание. И прежде чем вы начнёте возмущаться, выслушайте меня до конца.
Алина напряглась, её пальцы сжали ручку чашки так, что побелели костяшки. Игорь положил руку ей на колено, пытаясь успокоить, но сам выглядел встревоженным.
— Мам, что происходит? — спросил он тихо. — Мы что-то сделали не так? Маргарита Николаевна покачала головой, её седые волосы, аккуратно собранные в пучок, блеснули в утреннем свете.
— Нет, Игорёк, дело не в этом. Просто я много думала последнее время. О жизни, о том, что останется после меня. Эта квартира, — она обвела рукой комнату, — дача в Подмосковье, счета в банке... Всё это результат труда не только моего, но и твоего отца. Мы с ним строили, копили, отказывали себе во многом, чтобы обеспечить твоё будущее. (продолжение в статье)
— Лена, а ты что, деньги мне отдавать не собираешься? — спрашивала Марьяна у сестры, — как-то нечестно получается!
Я твою дочь приютила, кормила её за свой счёт, в заработке потеряла. А могла бы комнату, в которой Алинка жила, туристам сдать. Давай, переводи, я жду.
Кстати, мы с Мишей скоро приедем! Сезон заканчивается, пора готовиться к осени.
***
До недавнего времени у Лены с её старшей сестрой Марьяной отношения были замечательные.
Марьяна со взрослым сыном, Михаилом, с сентября по март жила в Санкт-Петербурге, Лена для родной сестры освободила свою вторую квартиру.
С просьбой останавливаться у сестры Марьяна обратилась к Лене пятьт лет назад. Как-то в телефонном разговоре женщина посетовала:
— Ой, Лена, ты даже себе не представляешь, как я скучаю по Петербургу! Он мне часто во снах снится.
Конечно, у нас в Краснодарском крае хорошо, тепло, солнечно, море недалеко, но всё равно это не то.
Осень и зима – сезоны мёртвые, зарабатывать в это время не получается.
— Зато у вас фрукты и овощи дешёвые, — засмеялась Елена, — а что у нас тут, в Петербурге, осенью и зимой делать? Холодно, слякотно, мокро.
— Ой, ты не скажи, — не согласилась с сестрой Марьяна, — это же культурная столица, в Петербурге всегда есть, куда сходить.
Лен, я, знаешь, что тут подумала? У тебя же есть вторая квартира? Может быть, мы будем на полгодика в Петербург приезжать и с Мишей там жить? Как ты на это смотришь?
— Ну хорошо, — немного подумав, согласилась Елена, — приезжайте. Так хоть видеться будем чаще.
Марьяна, получив согласие от Лены, обрадовалась и приехала. Первые пару лет она исправно платила коммунальные услуги и даже отдавала сестре перед отъездом деньги.
Называла она их «компенсацией»:
— Вот тебе на мороженое, — шутила старшая сестра, — спасибо, Лен. Даже уезжать не хочется, но надо — скоро туристы повалят. В этом году опять приедем, жди!
— Хорошо, — смеялась Лена, — буду ждать.
Елена по характеру человеком была добрым и податливым, что очень не нравилось её дочери, Алине. (продолжение в статье)