Я нашла документы в старой папке, которую свекровь прятала за книгами, и поняла — меня обманывали все эти годы.
Руки дрожали, когда я перелистывала пожелтевшие страницы. Завещание бабушки Игоря, датированное тремя годами назад. Квартира на Тверской. Двухкомнатная, в сталинке, с высокими потолками. И завещана она была не Нине Петровне, моей свекрови, как та всем рассказывала. А Игорю. Моему мужу.
Я присела на пол прямо там, в кабинете свекрови, куда забралась в поисках старых фотоальбомов для семейной презентации. Нина Петровна уехала к подруге на дачу, Игорь был на работе, и я решила сделать сюрприз — собрать видео к годовщине их семьи. Но нашла совсем другое.
Три года назад, когда бабушка Игоря ушла из жизни, Нина Петровна рыдала на похоронах громче всех. Причитала, что старушка оставила её без крыши над головой, что завещание составлено на дальних родственников. Игорь тогда очень переживал, утешал мать, обещал, что она всегда может рассчитывать на нас.
А документ в моих руках говорил совершенно другое. Квартира принадлежала Игорю. И Нина Петровна это прекрасно знала.
Телефон завибрировал в кармане. Сообщение от свекрови: «Светлана, я возвращаюсь раньше. Буду через час. Приготовь ужин».
Приказной тон, как всегда. За семь лет нашего брака я привыкла. Нина Петровна жила с нами последние три года — с тех самых пор, как умерла бабушка. Переехала к нам якобы потому, что осталась без жилья. И мы с Игорем потеснились в нашей однокомнатной квартире, отдали ей единственную комнату, а сами перебрались на раскладной диван в гостиной.
Я быстро сфотографировала все страницы завещания, вернула папку на место и помчалась домой. Голова кружилась от открывшейся правды. Как она могла? Как могла обмануть собственного сына?
Дома я металась по кухне, пытаясь собраться с мыслями. Нужно было приготовить ужин — свекровь не терпела опозданий. Но руки не слушались, мысли путались. Я достала курицу из холодильника и начала её разделывать, одновременно прокручивая в голове последние три года.
Сколько раз я предлагала Игорю помочь его матери найти съёмную квартиру! Говорила, что мы можем скинуться, помогать ей с арендой. Но Нина Петровна каждый раз начинала плакать, говорить, что она никому не нужна, что сын хочет от неё избавиться.
— Светка, ты же понимаешь, я не могу выгнать родную мать! — говорил тогда Игорь, и я сдавалась.
А она, оказывается, всё это время имела собственную квартиру. Двухкомнатную. В центре города.
Ключ повернулся в замке — свекровь вернулась. Я вздрогнула и уронила нож. Он с грохотом упал на пол.
— Что за шум? — Нина Петровна вошла на кухню, окинула меня оценивающим взглядом. — Опять неуклюжая. И что это у тебя с лицом? Заболела?
— Всё в порядке, Нина Петровна. Ужин почти готов.
Она фыркнула и прошла в комнату. Через минуту донёсся её властный голос:
— Светлана! Кто трогал мои вещи?
Сердце ухнуло вниз. Неужели я неаккуратно положила папку? Я вытерла руки и пошла к ней.
— Я искала фотоальбомы для презентации, — стараясь говорить спокойно, ответила я. — Хотела сделать сюрприз к вашему юбилею.
Нина Петровна прищурилась.
— Не смей больше лазить по моим вещам без разрешения! Это моя комната, моё личное пространство!
«В моей квартире», — мысленно добавила я, но промолчала.
Вечером, когда Игорь вернулся с работы, я не выдержала. Дождалась, пока свекровь уйдёт в ванную, и показала ему фотографии документов.
— Игорь, посмотри на это.
Он взял телефон, начал листать фотографии. Лицо его менялось с каждой страницей — от недоумения к шоку, потом к гневу.
— Откуда это у тебя? — прошептал он.
— Нашла случайно, когда искала альбомы. Игорь, твоя мама всё это время врала нам. У неё есть квартира. Твоя квартира, между прочим.
Он молчал, глядя на экран. Я видела, как работают желваки на его скулах.
— Может, это какая-то ошибка, — наконец сказал он. — Может, квартиру забрали за долги или…
— Игорь, — я взяла его за руку. — Тут есть документ о вступлении в наследство. Датирован прошлым годом. Твоя мама оформила всё на себя по доверенности. Которую ты ей дал для других целей, помнишь? Когда она собиралась продавать дачу.
В ванной зашумела вода. Игорь спрятал телефон.
— Не говори ей ничего, — попросил он. — Мне нужно во всём разобраться.
Следующие дни были пыткой. Игорь ходил мрачнее тучи, но с матерью не разговаривал. Я видела, как он мучается, но не знала, чем помочь. Нина Петровна, казалось, ничего не замечала. Она продолжала командовать в нашем доме, критиковать мою готовку, рассказывать Игорю, какая я плохая хозяйка.
— Вот Марина, жена твоего двоюродного брата, та умеет создать уют в доме! — говорила она за ужином. — А у вас тут как в казарме. И готовит она лучше. Борщ у неё — объедение, не то что этот суп.
Раньше я бы промолчала или попыталась оправдаться. Но сейчас, зная правду, молчать не могла.
— Нина Петровна, если вам не нравится, как я готовлю, вы всегда можете готовить сами. Или переехать к Марине, раз она такая замечательная.
Свекровь поперхнулась чаем.
— Что ты себе позволяешь? Игорь, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Игорь поднял глаза от тарелки. Посмотрел на мать долгим, тяжёлым взглядом.
— Мам, нам нужно поговорить. О бабушкином завещании.
Нина Петровна побледнела. Но быстро взяла себя в руки.
— О чём тут говорить? Ты же знаешь, что квартиру отписали каким-то дальним родственникам.
— Мам, — Игорь встал из-за стола. — Я видел документы. Все документы. Квартира была завещана мне. И ты это прекрасно знала.
— Не понимаю, о чём ты, — Нина Петровна тоже встала, запахнула халат. — Какие-то бумажки нашёл и веришь им больше, чем родной матери?
