P.S. В спальне, в нижнем ящике комода, лежит моя записная книжка. Там есть телефон хорошего юриста — Павла Андреевича. Если Татьяна начнёт войну — обратись к нему. Он поможет.»
Елена прижала письмо к груди и расплакалась. Бабушка думала о ней даже после death… нет, не буду использовать это слово. Даже уйдя, она продолжала заботиться.
Юрист Павел Андреевич оказался пожилым интеллигентным мужчиной. Выслушав историю, он улыбнулся.
— Вера Ивановна предупреждала, что могут быть проблемы. Не волнуйтесь, Елена Сергеевна, завещание составлено железно. Никто его не оспорит. А если ваша свекровь будет продолжать клеветать на вас, мы можем подать на неё в суд за оскорбление чести и достоинства.
— Нет, — покачала головой Елена. — Не хочу усугублять. Она мать моего мужа, как бы там ни было.
— Благородно. Но имейте в виду — закон на вашей стороне.
Переезд назначили на конец ноября. Елена и Антон потихоньку перевозили вещи, обустраивали новое жилище. Квартира бабушки Веры была просторной, светлой, с высокими потолками и большими окнами. После тесной двушки, где они ютились пять лет, это было как глоток свежего воздуха.
Татьяна Павловна узнала о переезде последней. Антон сказал ей за день до того, как они собирались съехать.
Свекровь примчалась через десять минут. Но на этот раз она не кричала. Она стояла в дверях, глядя на коробки с вещами, и в её глазах был не гнев, а что-то похожее на панику.
— Вы… вы правда уезжаете?
— Да, мам, — Антон продолжал заклеивать коробку скотчем. — Нам нужно жить отдельно.
— Но… но как же я? Вы же этажом ниже, я привыкла… А вдруг мне плохо станет?
— У тебя есть телефон. Позвонишь — приедем.
— Это всё из-за неё! — Татьяна Павловна снова накалилась. — Из-за квартиры этой проклятой! Разлучает меня с сыном!
Елена, до этого молчавшая, вздохнула.
— Татьяна Павловна, мы переезжаем не на край света. Пятнадцать минут на машине. Антон будет навещать вас, как и раньше. Просто мы будем жить в своём доме.
— В моём доме! Который ты украла!
— В доме бабушки Веры, который она мне завещала. И знаете что? Я устала оправдываться. Устала доказывать, что имею право на собственную жизнь. Мы с Антоном — семья. Отдельная от вас семья. И это нормально.
Свекровь хотела что-то ответить, но Антон встал между женщинами.
— Мам, иди домой. Мы завтра заедем, поможем с покупками, как обычно. Но жить мы будем отдельно. Это окончательное решение.
Татьяна Павловна смотрела на сына, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. Она развернулась и ушла, на этот раз не хлопая дверью.
Квартира бабушки Веры встретила их тишиной и запахом герани. Елена прошлась по комнатам, открывая окна, впуская свежий воздух. На кухне всё осталось как при бабушке — та же клеёнка в цветочек, те же занавески, тот же старый, но надёжный холодильник.
— Знаешь, — сказал Антон, обнимая жену сзади, — может, мама и права в одном. Бабушка действительно знала, что делает, оставляя квартиру тебе. Она хотела, чтобы у нас был свой дом.
— Наш дом, — поправила Елена. — Теперь это наш дом.
Первые недели в новой квартире были странными. Непривычно было не слышать шагов свекрови над головой, не вздрагивать от звонка в дверь, не ждать очередного скандала. Елена обустраивала быт, расставляла мебель, развешивала картины. Антон взял отпуск и помогал — красил стены, чинил краны, собирал новый шкаф.
Татьяна Павловна не звонила. Совсем. Это беспокоило Антона, и через неделю он поехал к матери. Вернулся задумчивый.
— Как она? — спросила Елена.
— Странно себя ведёт. Спокойная какая-то. Даже тебя не ругала. Сказала только, что поняла — я уже взрослый.
— Может, это к лучшему?
Но через пару дней Татьяна Павловна позвонила. Елена как раз поливала бабушкины фиалки, когда раздался звонок. Номер свекрови высветился на экране, и она замерла, не зная, брать ли трубку.
— Елена? — голос свекрови звучал непривычно тихо. — Можно… можно мне приехать? Поговорить надо.
— Приезжайте, — после паузы ответила Елена.
Татьяна Павловна приехала через час. Выглядела она неважно — похудела, под глазами залегли тени. Села на предложенный стул, сложила руки на коленях.
— Я думала эти дни, — начала она без предисловий. — О многом думала. О Вере Ивановне, о вас с Антоном, о себе. И знаете, что поняла? Я всю жизнь всех контролировала. Мужа, сына, пыталась и вас. Думала, так правильно. А оказалось… оказалось, я всех от себя оттолкнула.
