— Это не издевательство, а помощь, — твёрдо сказала Алина. — Мы не обязаны вас содержать.
— Не обязаны? — голос свекрови стал опасно тихим. — А кто обязан, позвольте спросить? Государство? Соседи? Или вы считаете, что дети не должны заботиться о родителях?
— Должны. Но в разумных пределах.
— Разумных? — Татьяна Васильевна встала, и вся её фигура выражала праведный гнев. — А что разумного в том, что вы на себя тратите не считая, а на мать мужа — жалко? Вот эти ваши кофточки дорогие, сумочки брендовые — это разумно? А помочь старому человеку — неразумно?
— Татьяна Васильевна, — Алина почувствовала, как терпение её лопается, — мои кофточки и сумочки я покупаю на деньги, которые зарабатываю сама! С шестнадцати лет! Никто мне их не дарил и не был обязан покупать!
— Ах вот оно что! — свекровь торжествующе кивнула. — Значит, всё дело в деньгах! Заработала, значит, имею право! А семья, значит, ничего не значит!
— Семья — это когда все друг друга уважают и поддерживают! — не выдержала Алина. — А не когда одни требуют, а другие обязаны отдавать!
— Игорёк! — воззвала Татьяна Васильевна к сыну, который всё это время молчал, уткнувшись в телефон. — Ты слышишь, что твоя жена говорит? Она считает, что помощь матери — это требование!
Игорь поднял глаза, и Алина увидела в них усталость и растерянность.
— Мам, может, правда начнём с меньшей суммы? — сказал он неуверенно.
— Меньшей? — Татьяна Васильевна схватилась за сердце. — Сынок, ты хочешь, чтобы я голодала? Чтобы не лечилась? Чтобы на даче крыша рухнула?
— Не хочу, конечно…
— Тогда что же? — настаивала она. — Неужели тебе жена дороже матери?
Игорь промолчал, но его молчание было красноречивее любых слов.
— Понятно, — с горечью произнесла Татьяна Васильевна. — Ну что ж, будем считать, что я своего сына потеряла. Думала, вырастила порядочного человека, а получается…
— Мама, не говори так, — пробормотал Игорь.
— А как говорить? По правде? — свекровь собирала свои бумаги. — Ладно, поняла я всё. Чужие люди дороже родной матери стали. Ну и живите, как знаете. А я как-нибудь сама выкручусь.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась:
— Только помни, Игорёк: мать у тебя одна. А жёнок может быть много.
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина.
— Ну вот, — сказал наконец Игорь. — Довольна?
— Довольна чем? — не поняла Алина.
— Тем, что разрушила мои отношения с матерью.
— Я? — Алина не могла поверить своим ушам. — Игорь, ты серьёзно считаешь, что это я виновата?
— А кто же ещё? — он повернулся к ней, и в глазах его она увидела обвинение. — Могла бы согласиться, пойти навстречу. Нет ведь, принципы важнее!
— Принципы? — Алина почувствовала, как внутри неё что-то обрывается. — Игорь, речь идёт не о принципах. Речь идёт о том, что твоя мать пытается нас контролировать через деньги!
— Контролировать? Да она просто помощи просит!
— Требует! — поправила Алина. — И угрожает, что если не дадим, то она нас всех проклянёт и откажется от сына!
— Ну и что в этом страшного? Она же действительно нуждается!
— В двадцати тысячах в месяц? — Алина рассмеялась истерично. — Игорь, на эти деньги можно спокойно жить! А у неё есть пенсия, есть дача, которую можно продать, если так нужны деньги!
— Дачу продать? — Игорь посмотрел на неё с ужасом. — Это же семейное гнездо! Там мой отец похоронен!
— Отец похоронен на кладбище, а не на даче, — устало сказала Алина. — Игорь, ты не понимаешь самого главного. Если мы сейчас согласимся, то никогда не сможем сказать «нет». Никогда! У нас не будет своей жизни, своих планов, своих детей!
— Почему не будет? Просто подождём пару лет…
— Игорь, — Алина села на диван, чувствуя, как из неё уходят силы. — Мне тридцать лет. Через пару лет мне будет тридцать два. А детей рожать после тридцати пяти уже сложнее. Ты хочешь, чтобы я отложила материнство ради твоей мамы?
— Я не драматизирую! — крикнула Алина. — Я говорю правду! Твоя мать ведёт себя как эгоистка! Она не думает о нашем будущем, о наших планах! Ей важно только одно — чтобы её содержали!
— Она не эгоистка! Она просто старая и больная!
— Она манипулятор! — Алина встала и начала ходить по комнате. — Игорь, неужели ты не видишь? Каждый раз, когда мы пытаемся возразить, она начинает давить на жалость! «Я больная», «я старая», «я умру», «я всю жизнь для тебя жила»! Это же классический эмоциональный шантаж!
— Может, она и правда больная?
— Тогда пусть лечится! За счёт государства, за счёт страховки! А не за наш счёт!
Игорь молчал, глядя в пол.
— Ты знаешь, что самое обидное? — продолжала Алина тише. — Я готова помогать. Продуктами, лекарствами, делами по дому. Но не хочу, чтобы меня считали дойной коровой!
— Никто тебя так не считает…
— Твоя мать — считает! — перебила его Алина. — Она составила смету наших расходов на неё! Как будто мы её личные спонсоры!
— Алина, ну хватит уже! — взорвался наконец Игорь. — Ты всё преувеличиваешь! Мать просто помощи просит!
— Требует! — исправила Алина. — И знаешь что? Я устала это обсуждать. Хочешь помогать маме — помогай. Из своих денег. А я свои заработала сама и сама буду решать, на что их тратить!
— Значит, так? — Игорь встал и посмотрел на неё холодно. — Каждый сам за себя?
— А как иначе? — Алина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Ты же не можешь защитить меня от притязаний твоей матери! Значит, буду защищаться сама!
— Хорошо, — кивнул Игорь. — Тогда и жить будем отдельно. Каждый сам за себя.
Эти слова повисли в воздухе, как приговор.
Через неделю Алина подала на развод. Она переехала в свою старую однокомнатную квартиру, которую так и не продала. Игорь не стал препятствовать разводу, даже раздела имущества не требовал.
