«Ольга Петровна, да что же вы творите?» — не выдержала Наташа, когда свекровь начала рыться в её личных документах, обостряя конфликт на грани отчаяния

— Ольга Петровна, да что же вы творите? — не выдержала Наташа, когда увидела, как свекровь роется в её личных документах на кухонном столе.

В этот момент жизнь Наташи разделилась на «до» и «после». До — когда она ещё верила в семейные ценности и уважение к границам. После — когда поняла, что живёт в доме с человеком, который считает её собственностью.

Свекровь даже не подняла головы. Она методично перебирала бумаги из Наташиной сумочки, словно проводила инвентаризацию имущества.

— А что такого? Я просто посмотрела, что у тебя тут. Мать имеет право знать, чем живёт семья сына.

Сердце Наташи забилось чаще. Среди документов лежала справка о зарплате, банковские выписки, договор на съёмную квартиру, которую она тайно присматривала на случай… На случай именно такого дня.

— Это мои личные документы. Вы не имели права их трогать.

Ольга Петровна наконец-то подняла на невестку взгляд. В её глазах плясали довольные огоньки — она нашла то, что искала.

— О-о-о, посмотри-ка! — она помахала справкой о доходах в воздухе. — Какая у нас невестка богатенькая оказывается! Сорок восемь тысяч получает! А нам про тридцать врала!

Наташа похолодела. Она действительно занижала свою зарплату, откладывая разницу на отдельный счёт. Интуиция подсказывала, что в этом доме деньги долго не задерживаются в её карманах.

— А дальше — семья общая, и доходы должны быть общие. Никаких секретов. — Свекровь аккуратно сложила документы стопочкой. — Завтра же пойдёшь в банк, закроешь свои счета и переведёшь всё на наш общий. Чтобы я могла контролировать расходы.

— Я никогда не шучу по поводу денег, дорогая. — Ольга Петровна встала и подошла ближе. — Ты живёшь в нашем доме, ешь нашу еду, пользуешься нашими вещами. Пора бы и свой вклад вносить достойный.

Наташа почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Два года она терпела колкости, замечания, попытки контроля. Два года объясняла себе, что свекровь просто привыкла командовать, что нужно потерпеть, что семья важнее гордости. Но это уже было слишком.

— Ольга Петровна, мои деньги — это мои деньги. Я работаю, я зарабатываю, я решаю, как их тратить.

Лицо свекрови мгновенно изменилось. Исчезла наигранная доброжелательность, проступила холодная ярость. — Ах вот как! Значит, ты считаешь себя здесь хозяйкой? — голос повысился до визгливого тона. — Думаешь, раз Данилку закрутила, то можешь тут порядки свои наводить?

— Я думаю, что имею право на личные границы.

— Границы! — рассмеялась Ольга Петровна, но смех был злой, режущий. — Ишь, какие слова знает! Пришла к нам в дом нищая, одна юбка на весь гардероб была, а теперь о границах говорит!

Наташа сжала кулаки. Да, она пришла в эту семью без особых материальных благ. Но за два года она вложила в этот дом больше денег, чем потратила. Она оплачивала половину коммунальных услуг, покупала продукты, делала ремонт в их с Данилом комнате на свои средства.