— Боже мой, мой малыш, ты, наверное, тут долго плакал… — прошептала она, ощущая, как сердце болезненно сжимается от чувства вины, хотя она в этом не виновата.
В мгновение ока она оказалась на кухне, закипятила воду, быстро приготовила смесь и не заметила, как обожглась о горячий чайник. Пока питание остывало, Наталья успокаивала малыша на руках, тихонько пела и шептала:
— Ш-ш… тише, тише… все будет хорошо… бабушка здесь.
Ребенок, наконец, начал жадно сосать из бутылочки, когда дверь внезапно открылась, и в прихожей послышался радостный голос Ирины. Она вернулась, от нее пахло дешевым парфюмом и жевательной резинкой.
— Где ты была?! — воскликнула Наталья, ее голос дрожал от переутомления и злости. — Он тут чуть не задохнулся от крика, а ты где-то слонялась?!
Ирина, закатив глаза, бросила сумку в угол и ответила:
— Мам, давай без скандала. Я всего пару часов отсутствовала. Ты же дома, что могло случиться?
Наталья, держа в руке бутылочку, смотрела на дочь словно впервые. Ее захлестнули чувства. Усталость, бессонные ночи, пропущенные обеды, запах кислого молока, груда грязных подгузников — все навалилось разом.
— Пару часов? — тихо повторила она. — Ты оставила своего ребенка одного. Плачущего. Младенца! Ты осознаешь, что он мог подавиться, задохнуться?!
Ирина пожала плечами, села за стол и увлеклась телефоном:
— Не преувеличивай. Все же теперь в порядке.
Наталья ощутила шум в голове. Она положила ребенка в колыбель, укрыла его одеялом и встала перед дочерью.
— Все решено. У тебя есть неделя на поиски нового жилья.
Ирина подняла взгляд, в котором сначала отразилось замешательство, а затем возмущение:
— Ты серьезно?! Ты выгоняешь нас на улицу?! Своего внука?!
— Я хочу жить нормально. Спокойно. Ты сама говорила: это не мое дело. Что ж, я согласна: не мое, — произнесла Наталья и впервые за долгое время почувствовала уверенность в своем голосе.
Не в силах сдержать эмоции, Ирина резко поднялась и, заливаясь слезами, уткнулась лицом в диванную подушку. Во сне ребенок шевельнул крохотной ручкой и тихонько заплакал. Наташа осторожно подошла к детской кроватке, поправила сбившееся одеяло и лишь затем подняла взгляд. Несмотря на боль в груди, решение было бесповоротным.
Спешно собирая вещи, Ирина действовала так, будто боялась изменить свое решение. В видавший виды чемодан летели детские вещи: распашонки, флаконы с лосьоном, плюшевый заяц с оторванным ухом. Безмятежно спящий в коляске младенец дышал тихо и спокойно, и этот контраст с царящим в комнате хаосом разрывал сердце.
— Мам… — проговорила Ирина, закрывая чемодан, — а вдруг ты подумаешь иначе? Куда я пойду с ребенком?
