Младенец кричал, весь съежившись. Наташа брала его на руки, прижимала к себе, укачивала, повторяя одни и те же колыбельные — тихо, почти шепотом. Иногда это помогало, иногда нет. Тогда она шла на кухню, ставила чайник и готовила смесь, едва не засыпая прямо на столе.
На кухонной полке скопилось множество бутылочек разных размеров, с мутными сосками. Часть ожидала мытья, часть стояла полусобранной. На столе постоянно лежала открытая банка детского питания, рассыпая вокруг себя белый порошок.
Однажды ночью, убаюкивая внука на руках и глядя в окно, Наталья заметила, что стекло запотело от ее дыхания. Фонарь за окном отбрасывал тусклый желтый свет, в котором кружились редкие снежинки. «Господи, — подумала она, — я ведь это уже было со мной. Это следующий круг».
Пока Ирина еще не проснулась, Наталья готовилась к уходу на работу. Стараясь не шуметь, она бережно уложила внука в люльку, укрытую выцветшим одеялом с рисунком зайчиков, но ребенок снова заплакал. От недосыпания глаза Натальи покраснели и наполнились слезами. Она оставила сумку на стуле и взяла его на руки.
— Тише, тихо, мой хороший, — тихонько приговаривала она, слегка покачивая. — Бабушка тут, с тобой рядом.
Она медленно ходила по кухне, разглядывая стены. Малыш тянул к ней свои маленькие ручки, а ее посещала мысль: «Как долго я это выдержу? Три дня? Год?»
В магазине и аптеке Наталья чувствовала себя особенно уязвимой. Она стояла возле полки с детским питанием и скрупулезно пересчитывала оставшиеся деньги. В сумке лежала мелочь, создавая раздражающий шум, словно насмехаясь над ее положением.
— Самое недорогое, — шептала Марина, отводя взгляд.
За спиной послышался недовольный вздох: «Плодится молодежь, а потом попрошайничают…»
Наташа сделала вид, что не услышала, но внутри что-то оборвалось.
Иногда, когда ребенок засыпал днем, в квартире становилось тихо. Наталья садилась рядом с ним на диван, вглядывалась в его крохотное личико и слушала его тихое дыхание. Его ресницы были такими длинными, что казались искусственными. В эти моменты она испытывала странную смесь покоя и отчаяния. Она знала, что малыш не виноват ни в чем. Виной всему лишь упрямство ее дочери.
Именно тогда в голове появилась мысль: «Я больше не вынесу этого. В этот раз у меня не хватит сил».
Вечером того дня Наталья пришла домой после работы, измотанная до предела, ноги едва держали ее. Сбросив пальто, она поставила сумку на стул и заглянула в комнату.
Ребенок лежал в своей кроватке, его маленькие кулачки мелко тряслись, а личико покраснело от продолжительного плача. Подушка под ним была мокрой от слез. Наташа поспешно подошла, подхватила его на руки – он дрожал и судорожно всхлипывал, словно совсем потерял голос.
