— У него было… нормально, — проговорил он сквозь еду. — Но… не то. Я не знал, куда ещё.
— Зато теперь знаешь — тихо сказала Ирина.
Он поднял глаза. Она стояла у плиты, спиной к нему. И как будто ссутулилась сильнее.
— Мам… — голос сорвался.
Она развернулась. Подошла и присела рядом.
— Я не святая, Максим. И ты не обязан меня любить всегда. Но дом — это не когда удобно. Дом — это когда ждут. Даже если обидел. Даже если вымотал. Всё равно ждут.
Он смотрел на неё и впервые за долгое время видел не просто мать. Женщину. Уставшую, обиженную, одинокую.
— Я был дураком, — прошептал он.
— Был. — Она кивнула.
Он опустил голову. Слёзы капали в суп.
Вечером он сам застелил постель. Сам убрал посуду. И даже вымыл раковину — молча. А потом подошёл к её комнате, постучал.
— Мам, а можно просто рядом посижу?
Она только кивнула, и он сел у её ног, как в детстве.
— Я так поняла, ты с ним не сдружился, — тихо проговорила она.
— Он не плохой. Просто… не мой.
— А я? — Ирина посмотрела на него.
— А ты — моя. Даже когда злая.
Она усмехнулась. И погладила его по голове. — Ты тоже мой. Даже когда дурак.
Ты вырос. А я — отпустила
В школе Максим больше не хорохорился. Не строил из себя крутого. Просто был.
— Макс, ты чё, дома опять? — удивился Колька. — А чё батя с мотиком и пивом, ты же сказал нафиг школу?
Максим посмотрел на него спокойно.
— Не батя он мне. — А кто? — Ошибка.
Колька замолчал. А потом, вдруг, хлопнул его по плечу:
— Ну и правильно. Пошли в столовку, у меня энергос и булка халявная.
Он пошёл с ним, и впервые не хотелось казаться крутым. Просто быть собой оказалось легче.
Дома он стал убирать за собой. Без напоминаний. Вещи собрал, кроссовки помыл, даже пол протёр в прихожей.
— Мам, я сейчас. И ещё мусор вынесу.
Она кивнула. Без слов. И села на диван.
Где-то глубоко внутри что-то защелкнулось. Он вернулся. Но не просто как ребёнок, которому снова разрешили жить дома. А как человек, который понял, чего стоит материнская любовь. И какой она может быть — не бесконечной, но настоящей.
Вечером они сидели с пирогом и чаем.
— Мам, — сказал он, — ты знаешь, я тогда думал, что ты — тормоз. Что ты меня держишь. А ты… берегла.
— Я ведь не могла дать тебе весь мир. Но могла дать ориентир. Чтобы ты, если что, вернулся. А теперь — ты немного вырос.
Он посмотрел на неё с неожиданной тревогой:
— А это значит, что я могу отпустить. Без страха.
Максим кивнул. И обнял её. Молча. С благодарностью.
Не все ошибки можно предотвратить. Но важно, чтобы после них было куда возвращаться. Иногда подростку нужно ошибиться самому, чтобы распознать настоящую любовь. И очень важно, чтобы его ждал дом, в котором не скажут: «Я же говорила». А просто откроют дверь.
Дорогие мои, не забывайте подписаться на мой канал, чтобы не пропустить новые истории, полные жизненных уроков, мудрости и искренности. Ваши комментарии, лайки и поддержка значат для меня многое!
С любовью, Лариса Гордеева.
