— Максим, ты где шляешься? — Ирина вскинула голову от раковины, где тёрла пригоревшую кастрюлю. В квартире — ни звука.
— Максим! — крикнула она громче, вытирая руки о полотенце и выходя в коридор. На подставке пусто — ни кроссовок, ни куртки. Телефон — брошен на зарядке. Дверь не захлопнута, прикрыта тихо, как будто по-тихому выскользнул.
Ирина дернула дверь, высунулась в подъезд — тишина. Лифт поехал вверх. Значит, пошёл пешком. Бесшумно. Как вор.
— Прекрасно, — прошипела она. — Только попробуй вернуться — поговорим.
В груди уже поднималась злость. Этот его отец, Олег… Пять лет назад исчез. Сказал — «устал от быта» и исчез. Словно семья — это временное неудобство, от которого можно отписаться. Теперь появляется раз в месяц, бросает Максиму какую-нибудь недорогую ерунду — наушники, кепку, пиццу, и увозит кататься на мотоцикле. Полчаса — и опять его нет.
А она? Уроки проверяет, врача вызывает, носки стирает, концы с концами сводит. Кто? Она. И теперь — она, значит, истеричка, «мозг выносит» и «контрол-фрик», тьфу, что бы это не значило.
Максим вернулся через два часа. Спокойно, молча. Как будто на прогулке был. Без извинений.
— Ты нормальный вообще? — голос Ирины дрожал от сдерживания. — Ты куда ушёл?
— Гулял, — отмахнулся он, и пошёл в свою комнату. Куртка воняет чужим одеколоном и сигаретами.
— Максим! — Она догнала его. — Ты был у отца?
— И что? — Он развернулся. В глазах — ледяное раздражение. — Я имею право.
— Имей мозги — тогда и право будет. А пока живёшь у меня — предупреждай, где шляешься!
— Ты меня задушишь, мам! — взорвался он. — Ты даже дышать не даёшь! У отца — спокойно. Ты просто невыносима!
Её словно кипятком ошпарили.
Ирина стояла. Руки — в стороны, как в растерянности. Дышала тяжело, сдерживала ком в горле. Но голос выровняла.
— У него спокойно? — переспросила она. — А ешь — у меня. Спишь — у меня. Учишься — на мои. Болеешь — я врача вызываю. А «спокойно» у него?
Максим не ответил. Только скривился.
— Если так спокойно, — тихо сказала она, — собирайся. Иди. Возьми рюкзак, зубную щётку — и иди к нему. Только не вздумай потом возвращаться с этим лицом «мама, прости». По-взрослому так по-взрослому.
Максим хлопнул дверью. Настолько сильно, что по зеркалу закрепленному на обратной стороне пошли тонкие трещины. Ирина не побежала за ним. Стояла и смотрела на них, как на предсказание.
Он ушёл с рюкзаком. Быстро, на эмоциях, не взяв даже зарядку. Но всё же ушёл. Значит, теперь — пусть сам.
Ирина не плакала. Не в тот день. Она готовила на автомате, вымыла полы, по привычке открыла окно в его комнате, проветрить, а потом захлопнула — пусть не выветривается этот подростковый бунт.
Олег встретил Максима без особого энтузиазма.
— Ну, привет. Не понял, ты с рюкзаком?
— Поживу пока у тебя, — буркнул Максим. — У нас с мамой… не клеится.
Олег пожал плечами. — Дело твоё. У меня как раз диван свободен.
