Елена Петровна попросила водителя высадить ее у единственного признака цивилизации – небольшого магазинчика. За прилавком, заставленным скромным ассортиментом товаров, сидела пожилая словоохотливая женщина.
«Здравствуйте, – робко начала Елена Петровна, – я ищу дом Александры Ивановны… Кузнецовой. Она здесь жила давно».
Продавщица, представившаяся тетей Валей, окинула ее цепким взглядом. «Кузнецовы, говоришь? Были такие… А ты кем им будешь, милая?»
Когда Елена Петровна объяснила, тетя Валя всплеснула руками. «Ах, ты ж боже мой! Сашкина внучка! Надо же! Я ее помню, Сашку-то, красивая была, голосистая! А дом ее стоит, как не стоять. Он вон там, по Центральной улице, третий от речки. Правда, там сейчас Куликовы живут, люди хорошие, непьющие. Ты иди, не стесняйся».
Поблагодарив словоохотливую женщину, Елена Петровна медленно побрела по улице. Каждый шаг отзывался в душе волной воспоминаний. Вот этот раскидистый клен у колодца – она помнила, как пряталась за ним, играя в прятки. А вот здесь, у поворота, был крутой спуск к реке, с которого она однажды съехала на велосипеде и разбила коленку.
И вот он, дом… Конечно, он изменился. Новая крыша, пластиковые окна вместо старых, рассохшихся. Но узор на деревянных наличниках, который вырезал еще ее дед, и покосившийся штакетник забора – это было оно!
Она нерешительно постучала. Дверь открыла приятная женщина лет пятидесяти. Елена Петровна, волнуясь, представилась, рассказала о цели своего визита. Хозяйка, Галина Николаевна, на мгновение удивленно вскинула брови, а потом ее лицо озарила широкая, добрая улыбка.
— Так вы внучка тети Шуры? Да что же вы на пороге стоите, проходите в дом! Моя-то бабушка с вашей лучшими подругами были!
Так началось удивительное лето Елены Петровны в Заречье. Галина и ее муж Петр, молчаливый, но основательный мужчина с натруженными руками, приняли ее как родную. Они выделили ей светлую комнатку с видом на цветущий палисадник и, казалось, интуитивно понимали, что ей нужно больше всего – покой.
Дни потекли плавно и неспешно. Елена Петровна впервые за много лет просыпалась не от пронзительного звона будильника или крика «Бабушка, я есть хочу!», а от пения птиц за окном. Она с удовольствием помогала Галине на огороде, ее городские руки с непривычки ныли, но эта боль была приятной. Она училась полоть грядки, узнавая названия трав, которые раньше считала просто сорняками.
