Но жить ни с семьёй дочери, а, особенно с семьёй сына я не хотела ни в коем случае. Не потому, что невестка и зять плохие.
Нет. Они нормальные. Во всяком случае пока отдельно живем, относятся ко мне без неприязни.
Но я не хотела становиться обузой своим детям и их семьям.
И поэтому идея о том, чтобы доживать, не обременяя никого, стала для меня навязчивой.
Сначала я посмеивалась над своими мыслями.
А потом поняла, что так и нужно сделать — переехать в дом престарелых пока не поздно.
Когда мне исполнилось восемьдесят один год, я попросила внучку найти для меня в интернете адреса приличных платных пансионатов, таких, в которых для оплаты пребывания хватит моей пенсии и денег за аренду моего дома.
Дешевые пансионаты, в которых по отзывам, извините, м.о.ч.о.й. воняло даже на территории и постояльцам предлагалось койко-место в семиместной палате, я даже не рассматривала .
Я настойчиво продолжала поиск.
И наконец увидела этот, в который потом и переехала.
Пересмотрела фотографии.
Прочитала отзывы, не найдя ни одного отрицательного — все хвалили и питание, и отношение персонала, и комфортное чистое помещение. Я поняла, что вот он — мой дом, в котором я буду доживать свою жизнь, чтобы не быть никому не в тягость.
Моих финансовых возможностей как раз хватало на оплату жизни в нём.
-О…замечательно! -поддержали меня дети.
-Ты будешь получать заботу в режиме 24/7, а мы не будем стрессовать в мыслях о твоем одиночестве, — сказала дочь.
-Мы будем приезжать к тебе часто. И мы и твои внуки. — пообещал сын. — А. если не понравится, всегда можешь вернуться обратно.
Написав доверенность на распоряжение моим домом, для того, чтобы дети смогли сдавать его в аренду и вносить плату в пансионат, я поехала, взяв минимум вещей.
Мой пансионат был чудесным — светлые, чистые и уютные помещения, вкусная еда, заботливый персонал.
Но всё же… Я очень скоро почувствовала что сделала ошибку.
Первое, что меня начало страшно угнетать, это потеря независимости.
Дома всё моё время принадлежала мне . Я сама распоряжалась им так, как мне хотелось.
Я сама выбирала, когда мне ложиться и вставать, когда завтракать или обедать и, когда выйти на прогулку, пройтись по магазинам или встретиться с подругой.
Вечерами я любила подолгу смотреть телевизор, или читать книгу, сидя в уютном кресле, а утром вставать попозже или наоборот ни свет, ни заря, чтобы встретить восход солнца.
В интернате же моим временем командовал режим или распорядок дня.
Подъём, завтрак, обед и ужин, а также отбой — всё строго по расписанию. Приходилось ложиться спать и лежать с открытыми глазами, глядя в потолок.
Я не имела права принимать решение и делать то, что мне хочется.
Даже такое простое действие, как прогулка на свежем воздухе, стало недоступным. В том смысле, что для этого нужно получить разрешение и при этом запрещено было гулять в одиночестве, без напарника.
Потеря возможности самостоятельно принимать решения, потеря свободы — это не так легко, как может показаться.
