Это был единственный день в году, когда всем живущим во дворе казалось, что старуха немного улыбается. В остальные дни на её лице отсутствовали абсолютно все эмоции.
Ходили слухи, что в прошлой жизни баба Маня сотворила что-то очень ужасное, но что именно — никто не знал.
Даже поговаривали — будто она бывшая зечка. Но подтверждения этому не было, так что слухи оставались только слухами.
Из дворовых жителей с бабой Маней общалась только Олина бабушка — Любовь Михайловна.
Несколько раз в неделю она наведывалась к старухе, принося той огромный свёрток свежей еды.
Пятилетняя Олечка, наблюдая из окна, всегда со страхом замирала, видя, как бабушка скрывается за старой дверью бабы Маниного жилища.
Девочка, сглатывая слюну, не отходила от окна, поджидая любимую бабушку.
— Зачем ты к ней ходишь? — с порога кричала Оля, стоило только Любови Михайловне выйти от старухи. — Она же бармалейка! Она кушает детей! Она и тебя съест! Она страшная!
Пожилая женщина уверенно хватала внучку за руку и, не говоря ни слова, заводила в помещение. И только потом начинала разговор.
— Олечка! Не говори глупости, — мягко произносила Любовь Михайловна, глядя внучке прямо в глаза. — Нельзя судить человека, не зная о его жизни.
— А я знаю! — с вызовом отвечала девочка. — Все говорят, что баба Маня плохая! Все! С ней никто не дружит, одна ты к ней ходишь! А я боюсь, что она тебя съест!
От переизбытка чувств девочка прижималась к любимой бабушке и начинала плакать.
— Мне страшно, — всхлипывала пятилетняя Оля, обхватывая бабушку за шею.
— Не надо ничего бояться. Оленька, ты уже взрослая девочка и понимаешь, что все разговоры о том, баба Маня ест детей — это самые настоящие глупости.
— Если это глупости, то почему она такая страшная? Почему у неё нет друзей?
Любовь Михайловна протяжно вздыхала и лишь потом начинала говорить:
— Просто у неё так сложилась жизнь. Плохо сложилась.
— Почему плохо? Что с ней случилось? — не унималась девочка. — Расскажи, бабушка. Расскажи.
— Я обязательно когда-нибудь всё тебе расскажу, но не сейчас.
— Почему когда-нибудь? Я хочу сегодня!
— Потому что сейчас ты ещё не поймёшь.
— А когда я пойму? — шмыгала носом Оля.
— Когда придёт время.
Бабушка улыбалась внучке и быстро переводила разговор на другую тему.
— А давай-ка мы с тобой лучше пирожков нажарим! А? С яблочками!
Детям свойственно быстро забывать тревоги и переживания, если есть дела поинтересней. И через каких-то пятнадцать минут Олечка уже с азартом помогала бабушке месить тесто.
Шли годы. Баба Маня по-прежнему ни с кем не вела дружбы. Всё так же она совершала свои одиночные путешествия, вооружившись той же старой сумкой на колёсиках. Только заплаток на ней стало больше, да одно родное колесо давно было утеряно в одесском мокром снегу. И теперь на его месте не в лад и невпопад красовалось маленькое, абсолютно не подходящее колёсико. Из-за этого сумка ещё больше ковыляла из стороны в сторону.
Всё так же с бабой Маней общалась одна Любовь Михайловна.
Оля уверенно вошла в пубертатный период, превратившись в красивую, стройную девушку с весьма строптивым характером, что, собственно, и родителям, и любимой бабушке доставляло много переживаний.
