— Пора! Пора! – сипло говорил он, раскачиваясь и загребая босыми пятками по полу.
— Что ты, еще рано, спи, — пробормотала Анна, обернулась, увидела, как Петр начал крениться, заваливаясь на подушку и, не проснувшись еще толком, улыбнулась и закрыла глаза, и тут же дернулась, села, потому что вдруг поняла, что Петр так умирает.
— Петя, — она включила лампу и всматривалась в его уже бессмысленные, невидящие глаза. Всхлипнула отчаянно, закричала, — Не смей! Не смей! Я-то как тут останусь?
Недовольно застучали в стенку соседи: «Анька, не буянь».
— У меня Петя умер, — сказала Анна четко и громко, так, что услышала вся общага.
Вызвали «Скорую». Анну увели на кухню, она не плакала, только курила, глядя в темное окно, в котором блекло отражалась она сама.
— Мне же его везти теперь, — наконец сказала она, — Я не думала никогда, что вот так…
К ней наклонилась Наташа, зашептала на ухо, поглаживая по рукам, успокаивая ненужно и неуместно:
— Витю же знаешь? Он отца отправлял полгода назад, он поможет. Денег теперь надо, Ань. Ой, Аня, как же так-то? Вчера ж я с твоим Петей здесь чаи пила, — у Наташи дрожали губы, хоть она крепилась и корила себя, что Анне сейчас больнее, но неудержимый тоскливый бабий плач лез из нее, как тесто из кастрюли.
Анна вернулась в комнату, присела рядом с Петром. Он лежал строгий, прямой, только уголок рта съехал вниз и выглядел дурашливо, будто у пьяного. Зазвонил будильник, и Анна завыла, размазывая по лицу слезы, словно дождь.
Успокоившись, Анна написала заявление: «Прошу выдать мне, Анне Николаевне Налич, зарплату за июль, август, сентябрь и октябрь, а так же прошу выдать мне зарплату за июль, август, сентябрь и октябрь моего покойного мужа, Петра Викторовича Налича». Умывшись, она с остервенением затянула волосы в хвост и отправилась в контору.
Все были уже в курсе, объяснять ничего не пришлось. Главный бухгалтер сочувственно смотрела на Анну, что-то говорила, наконец, тронула ее за руку: «Анна Николаевна, сходите к директору, пусть он подпишет. Я же не могу без подписи».
Анна дернулась, словно очнулась, глянула зло и вышла из кабинета. Директора пришлось ждать. Явился он спустя час, в приемную собственную вошел с приличным, сочувственным лицом:
— Анна Николаевна, примите мои соболезнования. Денег у нас сейчас свободных нет. Нет нужной суммы, вы же сами знаете ситуацию, всем вернем все долги через месяц. Я могу из личного фонда вам выделить тридцать тысяч, а потом вы приедете, заберете остальное.
