Анна слушала, наклонив голову набок, как злая птица, усмехнулась, открыла рот, но звук не шел. Она прокашлялась и заговорила тяжело, натужно, словно тащила на себе тяжелую ношу, как бурлак:
— Ему деньги отдайте. Мертвому. Он живой был, вы не давали, мертвому отдайте. Мне его на себе тащить на ваши тридцать тысяч? Я тут, в навозе его похороню и сама с ним. Что же вы делаете с нами? – и голос снова кончился, она только стояла и смотрела.
К вечеру деньги Анне выплатили. Конечно, не все, а только зарплату Петра за три месяца, но этого хватило и на гроб, и на билет.
Хлопотный был день. Анна рассчитывалась и рассчитывала расходы, торговалась, сразу же отказалась покупать Петру костюм. Дома есть, дома и обрядим. А ехать можно в чистом домашнем, зачем лишние траты. Звонила детям, там плакала ее взрослая дочь: «Мамочка, мамочка. Как же так с папой, мамочка?», — а что теперь «мамочка», что сказать-то в ответ? Петр лежал среди общего коловращения людей, знакомых и чужих, и странно было видеть, что он вот так, среди дня, у всех на глазах отдыхает. А ведь отдохнуть не успел, умер раньше. Они собирались поработать еще пару лет, а потом все, хватит. Проходя мимо кровати, Анна трогала Петра за руку, за плечо, и каждый раз он становился все холоднее и тверже. Глупая баба, глупая надежда.
Потом его увезли на бальзамировку. Анна ругалась с кем-то по телефону, уверяла, что как сопровождающая покойного не нуждается в купейном месте.
— Везде обирают. Умрешь, как липку обдерут. В штанах на тот свет не пустят, штаны снимут, — она снова курила на кухне, говорила зло, с ехидцей, — Теперь и схочешь умереть — а не умрешь, не по карману роскошь. За меня просить в контору некому.
Ей стало проще, вроде бы она просто собиралась домой. Только кровать пахла мертвым, закоченевшим Петром, могильным таким запахом. Но это, наверное, так казалось от нервов.
Анна успела сбегать в магазин, купила хорошей водки, коньяка, чтобы было не стыдно перед людьми на поминках. Переломила себя и все-таки набрала в долг, кто сколько дал, по общежитию.
Она еще раз осмотрелась, не забыла ли чего, проверила документы, все ли на месте. Открыла шкаф, сняла с вешалки новую, яркую куртку, подаренную мужем пару месяцев назад, надела. Куртка показалась теплой изнутри, легла на плечи, словно Петр обнял ее. Анна снова зарыдала тихо, уткнувшись лбом в дверцу шкафа, ладонями растирая слезы по лицу.
