Уходя, Лера задела сумкой тумбочку. Посыпалось всё с тумбочки на пол, зазвенело. Цокнул плеер Максима. Отлетели какие-то куски. Максиму показалось, что вздрогнула земля. Лера мрачно посмотрела на обломки.
— Давно мечтала это сделать, — и закрыла за собой дверь.
Максим сел на диван, держа в руках сломанный плеер, стал собирать растерянные мысли. Где он упустил, что не так сделал… Как так получилось, что она ушла.
Максим закоренел в своём холостячестве, и, когда, наконец, женился, не сильно изменился. Он сам и не замечал, как ранит жену.
А любовь большая была у них, это да. И друг друга они стоили.
С юношества он нравился девчонкам. Сразу и не скажешь, отчего. Красавцем не назовёшь. Высокий, нескладный, с длинными руками. Тихий, робкий. Но глаза. Девки падали. Отведёт волосы свои длинные, русые и зыркнет вроде как стеснительно. А как ужалит. Сам он не понимал ничего в этом. Ему было дано, а чего с этим делать, он не знал и не думал. Ему турпоходы были интереснее или программирование.
С Лерой очевиднее всё. Длинные ноги из-под сарафана (Максим, если думал про жену, то всегда в сарафане её представлял), волосы тёмные в две косички. Лицо тоненькое, ажурное какое-то, глаза огромные, зеленющие. Высокая, ладная вся, стройная. Парни, конечно, всегда увивались. Некоторые – хоть просто посмотреть. А она нет, не пользовалась. Спокойная всегда, отшивала – рубила с плеча. Задумчивая, себе на уме. Гордая.
Максима будто ждала. Будто и не было никого получше.
Друг друга стоили, чего уж.
Она терпела, он не замечал, думал, всё ладно у них. Вот через пять лет и надломилось, треснуло. Даже и Максим стал подмечать.
А этот плеер несчастный он достал с превеликим трудом, давно гонялся. Отхватил за огромные деньги. Все с мобильника музыку слушают, а него коробочка величиной с толстый блокнот, кнопки здоровенные, крутилка громкости. Но звук аховый. Максим не мог нарадоваться. Лера сначала иронизировала: «А где в него кассеты вставляются?», «Им и убить можно». А потом тихо возненавидела.
Максим сразу наушники хватал, если что. Уходил в музыку от проблем. Чуть Лера заведёт разговор: вечно футболы, походы, велики, лыжи, друзья… ей и места нет. Он сразу в музыку – а? чего? У неё руки опускались. Но терпела, думала, пройдёт.
Сидел Максим на диване, крутил в руках обломки. Некуда было сбежать, не работала музыка. «Надо починить», – подумал вяло.
Кое-как слепил. Плеер, собранный, склеенный, заработал. Включился. Трещина во весь небольшой экранчик. Почти вся музыка слетела к чертям. Исчезли треки, прочистилась память. Остались жалкие крохи, из разных папок по файлику, всего штук пятьдесят песен. Как так получилось, Максим не мог понять, да и не очень он сейчас мог думать. С трудом вот собрал остатки воли, на починку плеера хватило. А больше нет. Всё.
Он выдохнул, откинулся на диван. Прислушался к себе. Полегчало, нет?
— Послушаю, что есть, — сказал сам себе.
Надел наушники. Полистал коротенький список. «Во, в самый раз — соль на раны. Полезно, говорят».
Заголосил потёртый Del Shannon. «Runaway».
Дальше было непонятно. Сначала Максим подумал, что насколько он опустился в нелепых страданиях, что чуть ли не галлюцинации его посетили.
Максим будто перескочил в самого себя как раз в тот момент, когда они с Лерой на заре отношений прогуливались в парке. Второе там, или третье свидание.
Бушевал май. Дыхнуло первой жарой. В ноздри било отцветающей черёмухой, орали птицы, народ прогуливался с удовольствием. Максим с Лерой зашли в парк, и там как раз из динамиков Шэннон и звучал. Лера в сарафане том самом и глазищами своими глядит. И вроде не на Максима даже. И выражение лица невинное, спокойное. Но вдруг за руку Максима ласково берёт. Заполыхало сразу внутри.
И всё это Максим мозгом вот теперешним осознаёт. И все детали того вечера, и вот перед его глазами Лера, и вот он сам что-то там говорит и чувствует. Только всё это сквозь призму нынешнего состояния! Ничего он понять не успел, песня закончилась. И выплюнуло его обратно, на диван.
И так это второе (или третье свидание) было натурально, что головой затряс, глаза протёр, осмотрелся кругом.
— Хрень какая-то, — буркнул и пошёл на кухню чай заварить.
На кухне долго не усидел, тянуло к плееру
Но, видимо, не в этот раз – села батарейка. Голова гудела, тело ныло, делать ничего не хотелось. Максим плюхнулся на диван. Думать.
Случай с плеером не выходил из головы, отодвинул печали на задний план. Зудело, хотелось попробовать снова. Только сам аппарат на ладан дышал. То аккумулятор не заряжался, то не включался… таскал Максим его на работу, урывал время, ремонтировал.
