Мял руку, похлопывал по плечу. Остальные смотрели криво, переговаривались. Славян, в общем, не изменился сильно. Кудри немного поредели, щёки чуть пообвисли, стал ещё массивнее. Но так, ничего. Нормальный мужик.
— Рад тебя видеть, — сказал Максим.
— И я рад, — странно ответил Славян. Окружающие мялись. Вроде улыбались, а вроде и неудобно им как-то было.
— Ладно, парни, чего стоим! Давайте делиться и играть! А то до обеда будем тут тупить, — крикнул бодрый Максим.
Играли. Максим носился бешено, назабивал кучу мячей, отрабатывал в обороне, всех обыграл. Был доволен.
Это потом всё плохо стало. Во время игры он и не заметил ничего. Как закончили, пошёл к сумке водички попить, тогда только увидел.
Стоит в плащике незнакомом. Красивая до невозможности. Но какая-то не такая. Другая. Максим ещё ничего не понял, а внутри уже всё оборвалось. Глянула на него, как на чужого, а Славяна в губы поцеловала. У Макса бутылка из руки выпала.
— Я так и знал, что не надо было тебе приходить, — забубнил сзади Пашка.
Максим одурело обернулся на него. Хотелось бежать, разнимать, бить, обнимать… душу рвало, ноги ослабели… Он опустился на колени, упёрся руками в ноги.
— Ага, вот такой ценой, значит? – замотал головой. – Ладно… Ладно! Поглядим ещё! – он схватил сумку, и как был, потный, мокрый, в грязной форме пошёл-побежал прочь от поля.
Развил лихорадочную деятельность.
Стал долбить Цоем обнажённые нервы. Там, на берегу горной реки куролесил: в один раз кричал Славяну, чтобы тот забыл Леру; в другой, чтобы остались и никуда не плыли; потом и то, и другое… Возвращаясь «домой», звонил Пашке и спрашивал, что слышно про Леру. Тот всегда одинаково смущался, но всякий раз для него один и тот же вопрос был, как первый раз. И каждый раз ответы друга Максима совсем не устраивали.
В его сознании ничего не менялось, как он не кувыркал эпизод в прошлом, его память хранила лишь первоначальные картинки и образы. В ней ничего не стиралось и не добавлялось нового. Он инородным телом вонзался в перекорёженное в очередной раз настоящее, оказываясь в своём кресле, как только завершалась «Кончится лето».
От его метаний становилось всё хуже.
Максим выдохнул: «Надо не наскоком, надо системно».
Взял недельный отпуск, засел дома за наушниками и плеером. Рядом блокнот и телефон. В блокноте делал пометки против песен, по телефону мучил безотказного Пашку.
Стал прощупывать свою память, глядя на оставшиеся песни в проигрывателе. Вот бы куда-нибудь в то время, которое чуть после того похода или перед ним… «Вот если б… не дать познакомиться Славяну и Лере, а?».
Как раньше не вспомнил?!
Это было на первом курсе. После первой сессии собрались в общаге. А с Лерой, значит, Славян где-то через месяц познакомился. Была песня, была!
Откапал Би-2, «Сердце». Сдул пыль. «Плэй» – прыжок в прошлое.
Сидят. Пашка юный (все они мальчишки, но Пашка совсем пацан) и, кажется, ещё более улыбчивый, Славян тоненький, и Игорь с шевелюрой… Пьют бурду, орут радостно. Из магнитофона – Би-2 рубит. Никита, чуткий к музыке, презрительно морщится, хочет переключить. Славян не даёт.
— Славян, пообещай мне! – кричит в шумном угаре Максим. – Слышишь? Пообещай!
Славян налился серьёзностью – эта песня всегда хватала его за душу.
— Давай, братан, всё сделаю! – он хватает Максима за шею, прижимает к себе, кучерявой башкой покачивая в такт музыке.
— Запомни! Никогда! Ни при каких условиях! Не знакомься с Лерой! Понял?! – вырубал слова в грохоте Максим.
— Лера! Понял, братан. Сделаем… — один кивок в череде других был чуть сильнее. — Ты разбиваешь моё сердце…
Макс ещё хотел затвердить, застолбить, но Никита не выдержал, вырубил песню.
Ффух! Успел. Только что успел? Мало ли чего там наплести можно было на студенческой пьянке. Это потом Славян прослыл человеком слова, надеждой и опорой… а тогда?
— Паш, а как у Славяна с Леркой? – звонок другу и безо всяких предисловий.
— С кем? – Пашка, к чудноте друга был привыкший, но всё равно поперхнулся. Удивился, выходит. — С какой ещё Леркой?
— Всё, забудь. Пока, — отбой.
Ну, Славян, ну человек! Пообещал – сделал! Макс улыбался, скинул с души каменюку. Как показалось.
Стоп! Как «какая ещё Лерка»?! А я? А мы… Ааа! — Макс взвыл, отвалился на диван в отчаянии. Вцепился в вихры.
Максим бешено шнырял по прошлому, пытаясь нащупать правильный путь, качнуть настоящее в нужную сторону. И портил настоящее всё сильнее.
