Тогда он целый месяц он пытался втиснуться в новые реалии. И чуть ли не каждый день вылезали сюрпризы. То какие-то непонятные друзья объявлялись, будто только вчера расстались; то на работе новые обязанности оказывались самыми обычными; то на футболе на него смотрели удивлённо, когда он отдавал пас вместо удара по воротам… И так далее, и всё, в общем, по мелочи. Всё это царапало, шершавило, бередя и без того саднящие раны.
Он пытался найти Леру, но оказалась, что её и в стране-то нет… Да и что он бы ей сказал, будь она тут, если она знать его не знает?
Все эти переживания подтачивали силы Максима, он высох и пожелтел. Пашка осторожно заметил: «Хреново выглядишь». На работе косились. Хуже всего было то, что не к кому было податься. Самые близкие люди, они… не то, чтобы перестали быть близкими, но веяло от них неродным. Максим даже испугался сначала. Непривычные фразы и оговорки, чужие жесты и непонятные намёки… И, самое главное, что в них, в самых родных этих людях, он чувствовал непонятную и постоянную нервозность.
А потом плеер начал дохнуть. Нет, он работал, заряжался, проигрывал песни. Только дырка в прошлое затягивалась. Одна песня не «сработала», другая. Дверки времени закрывались. Жить теперь здесь, с испорченным, искореженным прошлым. Максим закатывал глаза, бил кулаком в стену. В сотый раз смотрел на плэй-лист.
Стоп. Вот эта. Эту он ещё ни разу не пускал. Откуда она взялась-то? А! Мама просила ей записать, и дать послушать через этот «необыкновенный плеер» (он тогда и ей все уши прожужжал). Мамина любимая. Только вот у него никаких ассоциаций с этой песней не было.
— Ладно, чего делать-то. Последняя, — Максим надел наушники
Никогда б не знали мы
Максима обволокло ласковым тембром, и он перенёсся. Только в этот раз некуда ему было прививаться и вклиниваться, наблюдал он всё как бы со стороны: сидит мама с полуторагодовалой сестрёнкой, напевает ей; сестрёнка клюёт носом, сейчас мама её уложит. За окном порхают снежинки, свет от уличного фонаря, разбавленный кружевами тюли, лежит на обоях. В комнате царит добро. Кругом устойчивый, правильный мир. Все проблемы бесконечно далеки, печали в другой вселенной. Струится эфиром мягкое тепло…
Тишина. В голове пустота. Ощущение чистоты.
На полу валялся плеер. Упал опять. Трещина почти развалила его на два рваных куска. Всё, остановите музыку, кина не будет.
Пустота оказалась лечебная. Разом всё встало на свои места, вывихнутое прошлое вправилось, распрямилось настоящее. Покорёженные эпизоды приняли прежние чёткие очертания.
Действительность была теперь нормальная, правильная. С печалями и сложностями, но своя. Не было Славяна, заныла старая боль… Но Макс словно оказался на нужной стороне, где такую боль можно и нужно перетерпеть.
Он решил проверить. Досталось Пашке. Друг сидел красный и всклокоченный, терпеливо отвечал. Да, тогда в Саянах всё это случилось… Да в общаге пили… кажется… Да, с Лерой после того похода познакомились… Сейчас не знаю про Леру ничего… она ж от тебя ушла, не от меня…
Пашку он отпустил, взялся за телефон.
— Лер, хорош дурить, возвращайся, — сказал тихо, уверенно.
Она ломать из себя не стала ничего.
— Я уж думала, что ты никогда не позвонишь, — ответила.
Он положил трубку и уселся в любимое кресло. Ничего не бывает окончательно, и он не прыгал от восторга.
Но теперь вот правильно.
Максим будто снова прибрал к рукам вожжи. А может и не снова… может, до этой осени он и не седлал жизнь вообще?
За окном лупила капель, кругом наступала весна. Максим не любил март, настроение было так себе. Он лежал на диване, читал книгу. Лера пришла с кухни и тоже прилегла, уложив голову Максу на живот.
— Отдохни, маленькая, отдохни, — Максим, не отрываясь от книги, погладил её по волосам. Она прикрыла глаза. По фм-волнам запустили Del Shannon, «Runaway». – О! А то давно не было, — Максим разом вспомнил свои осенние приключения, поморщился, как от зубной боли. Отложил книгу. – Лерусь, а ты вот помнишь наше второе свидание?
Лера лежала, не шевелясь, будто заснула.
— Так это ты специалист у нас всё помнить, — тихо ответила она. – Но второе свидание и у меня засело…
Лерин голос спокойно журчал, она вспоминала: «лютый сентябрь… снег почти… чуть ли не в шубе заявилась… где-то в центре в кафе засели… «.
Максим с каждым новым словом каменел, а в глазах нарастало дикое отчаяние.
Источник: http://litclubbs.ru/articles/6050-treschina.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Литературные дуэли на «Бумажном слоне» : битвы между писателями каждую неделю!
Понравился рассказ? У вас есть возможность поддержать клуб.
