Геннадий понял, что хотят отправить в первый попавшийся дом. «Наверняка некогда было из-за работы хороший дом искать. Вот и нашли, что пришлось», — грустно вздыхает, — «Конечно, не думали, что мне старику захочется в земле возится. Я же всю жизнь в деревне прожил. Ладно! Не надо мне вашего фото», — а про себя подумал, – «Лучше заранее не расстраиваться».
Он часто ходит поговорить с соседкой. Та рассказывает о своей нелёгкой доле.
— Лучше уж среди чужих людей, чем своим родным быть в тягость. Верно тебе говорю! – уверяет женщина, — Хорошо, хоть на ноги встал, — задумалась на мгновение и добавила, — Хотя тоже не понятно! Что, лучше? Вот я ходячая! Так зять вечно ругает: «не там стою, не туда что-то поставила». Одним словом – мешаю! Уедешь, а сын к тебе в гости ездить будет. Или не будет.
Геннадия Львовича от таких разговоров в жар бросило. Каждый день ждёт известий, когда в дорогу собираться.
Он спорит с соседкой, уверяя её:
— Мои не такое, как твой зять! Ни одного плохого слова от них не слыхал. Пока лежал, ни разу не упрекнули.
— Подожди ещё! – трясёт пальцем старушка, — Терпят-терпят, а потом начнётся!
Прошло пара месяцев. Всё без изменений. Геннадий Львович от переживаний и ожиданий весь, как на иголках.
В один пятничный вечер, когда сын со снохой вернулись с работы не выдержал.
— Если не отвезёте меня в дом престарелых, — заявил он, — То в понедельник, сам поеду договариваться с директором. Пусть хоть какую-то койку дадут!
— Не будут же тебя в коридоре селить? — пытается отговорить его сын.
— Сколько месяцев уже жду! — сердится отец, — Сколько ещё ждать место? Согласен и на коридор!
Сноха пытается пошутить:
— Геннадий Львович, заведение хорошее! Пожилые люди умирать не хотят. Наоборот бы порадовалась за них, что места Вам там нет.
— Показывайте мне этот дом! Что там за такое заведение, что очередь большая? Уже нет сил жить в ожидании.
На следующее утро сын спозаранку ушёл. Люба заметно нервничала, когда завтракали вдвоём. На расспросы свёкра невнятно отвечает:
— На работу убежал. Вы же знаете, сколько он работает.
Потом и сама куда-то засобиралась. Вскоре вернулась. Оказалось, что ходила в магазин. Краем глаза Геннадий Львович заметил у неё в сумке новый комплект постельного белья.
Сидит в комнате хмурый, думает: «Вот уже и постельное поторопились купить. Брезгуют оставлять, на котором я спал», — вздыхает, — «Никому не нужный старик».
Вышел на улицу воздухом подышать. Соседка в окно выглядывает, рукой ему машет, что спустится сейчас поболтать. А у него и без неё на душе тошно.
«Права она во всём!» — рассуждает Геннадий, — «Только повод лишний сказать мне, что предупреждала. А, что поделаешь!» — грустит он, — «Такая жизнь. И детей можно понять. Трудно им. Сам убедился, что работают без отдыха. Может, без меня им проще будет жить?»
Пока соседка не вышла, поспешил домой. Сын вернулся лишь вечером в воскресенье.
— Батя, собирай вещи! Я всё устроил! Завтра едем.
Геннадий Львович не знает, радоваться или плакать. Улыбнулся, а у самого наворачиваются слезы на глаза.
Ушёл в комнату пожитки собирать. Вещей совсем немного, всё сгорело. Только то, что сын позже купил. Собрался.
Сын ушёл в гараж за машиной, сноха своими делами занимается. Никто с ним даже проститься по-людски не хочет.
