— Мама, да оставь ты эту сковородку в покое! Сколько её можно драить? Меня муж бросил, слышишь? – Вера глотала молчаливые слёзы на кухне у себя дома, хлюпая носом, и наблюдала, как мама перемывала за ней посуду, которую считала недостаточно чистой.
— А я всегда говорила, что хозяйка из тебя никудышная. Вот и пожинаешь плоды своей безалаберности! Посмотри, как квартиру запустила! Поэтому муж и удрал. Как можно жить в такой антисанитарии.
— И ничего я не запустила. Мам, не забывай, я и работаю начальником отдела, и Пашка с Федькой на мне. Кого в детский сад, кого в школу, то на кружки… Всё сама. Вам же с Толиком, твоим любимым зятем, некогда. Всегда тридцать три отговорки найдёте.
— Я в твоё время…
— Ну что, что ты в моё время?! – Вера подняла красные и опухшие глаза от слёз и недостатка сна глаза на мать, которая не прекращала чистить сковороду. — Со мной бабушка сидела двадцать четыре на семь, а вы с отцом то в командировке, то на отдыхе.
— Свекровь мне и подложила свинью в виде неблагодарной доченьки! Изнежила, воспитала неумеху.
Вера знала, что спорить с матерью бесполезно. Она всё равно будет стоять на своём — у неё неблагодарная дочь — неряха. Всегда так было, сколько Верочка себя помнила, было и останется.
Когда не стало свекрови, невестке ничего не оставалось, как взяться за воспитание десятилетней дочери. Нине пришлось отказаться от перспективной должности, вместо неё на повышение пошла молоденькая, незамужняя, а главное необремененная детьми, выскочка.
Нина называла конкурентку различными обидными словами, которая утёрла ей нос, над которой она подтрунивала и всячески ставила палки в колёса, почувствовав потенциал вороны в павлиньих перьях. Чутьё не подвело. Справедливость настигла адресатов.
Дома, как и на работе покатилось у неё из-за своенравного характера всё под откос. Нина срывалась на супруге, который продолжал мотаться по командировкам, привозя дорогие подарки жене и дочке.
Ну а больше всего доставалось Вере. Мать винила её, а также упокоившуюся раньше времени свекровь, во всех своих неудачах.
Верочка боялась родительницу, никогда слова поперёк не говорила. Хорошо училась, прекрасно себя вела. И переходного периода у неё не было. Мать настолько её затюкала, что подавила в ней всякую волю отстаивать личные границы.
Супруг же не выдержал перегибов в отношениях и, взбунтовавшись против циркулярки, в один прекрасный день не вернулся из командировки.
Нина подозрительно спокойно перенесла расставание, выкинув вещи супруга в окно со второго этажа. И с тех пор зациклилась на жизни дочери.
Возможно Вера убежала бы, но с одной стороны ей было жалко мать, а с другой – ей старшекласснице некуда было идти.
Специальность, высшее учебное заведение, стиль одежды, круг общения Нина сама определила для Верочки. Дочь смирилась со своим бесправным положением и плыла по течению, а точнее мать тащила на буксире в нужную ей сторону.
Да что там говорить, будущего мужа для дочери Нина Павловна сама выбрала.
Анатолий – перспективный молодой человек, сын друзей семьи, хорошо знакомой Нине, казался идеальным вариантом для скромницы косоручки Веры.
Мать решила, что доча с ним будет как за каменной стеной. Ну а она уж проследит. Когда дошло до покупки квартиры, то конечно тёща настояла, чтобы дети поселились по соседству.
Любимый зять прислушался к маме жены, которая его боготворила, и вскоре поселились в доме напротив.
С тех пор окна Нины Павловны смотрят в окна дочери, а она – как живёт Вера и из года в год донимает своими нравоучениями.
Мать держала руку на пульсе, постоянно наведывалась и журила дочку по делу и без, объясняя как надо за мужем ухаживать, как хозяйство вести, как детей воспитывать.
— Хорошо! Я у тебя рукопопая, бестолковая грязнуля, поэтому Толик сбежал от меня. А почему же мой отец покинул тебя? Ты же идеальная женщина.
Сковорода с грохотом полетела на пол. Нина готова была надавать дочери подзатыльников, как она делала, когда Верочка училась в школе.
Но на этот раз перед ней была не школьница с двумя косичками, а взрослая женщина, дважды мама, да и глаза её светились опасным блеском. Решимость и презрение, с которыми смотрела Вера на мать в ту секунду, остановили Нину.
— Уходи, мама! Я никогда не видела от тебя любви и поддержки, да чего уж там, банального уважения. Иногда мне казалось, что ты меня удочерила. Мне всегда хотелось жить в каком-нибудь детском доме и думать, что я круглая сирота. А я и была круглой сиротой при живых родителях!
— Ну знаешь!..
— Знаю — знаю! Неблагодарная, невоспитанная хабалка, загубившая твою молодость, красоту и карьеру.
Нина открыла рот, чтобы что-то сказать.
— Ах, да! Забыла про рукопопую неряху, размазню, безалаберную тетерю. – Верочка кипела как чайник.
Она вскочила и стала демонстративно загибать указательным пальцем правой руки пальцы левой.
— В общем, в мои тридцать пять лет, с моим куриным мозгом не упомню все «похвалы», которыми ты меня одаривала за моё супер счастливое детство.
С каменным лицом и трясущимися от негодования руками мать Веры пробкой вылетела из квартиры, кинув на прощание, что у неё с этой минуты нет дочери.
А у Веры, несмотря на предстоящий развод, словно плита каменная упала с груди, даже дышать легче стало. После ссоры с матерью впервые она получила свободу, о которой могла только мечтать ранее.
Неделю никто не ходил и не бурчал над ухом, не командовал и не полоскал ей мозг в её квартире. А ещё Верочка поменяла замки на двери, чтобы у матери не было искушения шастать к ней без приглашения.
Женщине стала нравиться независимость и тишина в доме. Пашка и Федька слушались маму и не проказничали.
Вера нашла в себе силы и способности не скатиться до уровня Нины в воспитании сыновей и не удариться в противоположный сценарий — воспитание во вседозволенности.
Она выбрала золотую середину. Стала такой родительницей, которую бы желала видеть в своей маме, но там была безнадёга. Нина неисправимая.
Нанесённое оскорбление, как считала Павловна, от дочери осадили её лишь на короткое время. Она чувствовала, что из рук выпали вожжи, что теряет управление. И началось…
Сначала к Вере подослала соседку – передать как ей плохо и напомнить по чьей вине загремела в больницу.
Про больницу соседка сказала, а про вину… не передала.
Вера выслушала, поблагодарила за известия и ответила, что маме её, лет двести, небо коптить, исходя из расчёта — сколько кровушки она попила у неё.
Больше в семейные разборки соседка вмешиваться не стала и отказалась выступать в роли передатчика.
Нину проверили от и до и отпустили. Больным места не хватает — нечего здоровым койку занимать.
Следующей целью стали внуки. Нина встречала Пашу, который после школы забирал из старшей садовской группы брата, и начинала ныть, стараясь вызвать жалость у детей, чтобы они поговорили с матерью. Пусть она разрешит ей снова приходить к ним домой и даст ключи от нового замка.
Второй способ Нины добиться своего тоже провалился.
Терпение было на пределе. Заметив как-то свет в окне дочери после одиннадцати вечера и силуэт явно не принадлежащий Вере, Нина полетела выяснять, кто у Веры в гостях.
— Открой, Верка! – гремела она в дверь. – Открывай! Сейчас соседи милицию вызовут! Бессовестная! Пусти мать! – пронзительные вопли переполошили подъезд.
— Ты зачем пришла? – Вера не выдержала и открыла.
Нина вихрем ворвалась в квартиру.
— Где Федька и Пашка?
— У отца.
— Почему они у Толика?
— Потому что он желает общаться с сыновьями.
— Ты что пила? – зашмыгала носом Нина, обнюхивая дочь, и пошла проверять комнаты. – Ещё и курила? Я сейчас Толику позвоню! Не позволю, чтобы моя дочь превратилась в шлёндру. Где мужик?
— Мама, какой мужик? Успокойся уже! Двенадцатый час ночи. – Вера спиной встала к двери большого шкафа-купе в прихожей.
— Спрятала его вещи… и его спрятала? Ещё и ночевать оставить хочешь? Ну нет! – оттолкнула Нина дочку и ловким движением руки, чуть не сорвала с креплений зеркальные раздвижные створки. — Я так и знала! Моя дочь выросла прости_ тут – кой.
Нина сорвала с вешалки мужскую куртку и подхватила со дна шкафа мужские ботинки и побежала в комнату, чтобы выкинуть незнакомые вещи в окно.
В это время из кухни вышел бородатый представительный мужчина. Он, прослушав все претензии нежданной гости, вмешался в театральное действие.
По раскрасневшимся щекам Веры катились слёзы. Она готова была провалиться два этажа вниз, только чтобы не смотреть Михаилу в глаза.
В прихожую вернулась Нина, довольная своим поступком: разоблачила. И наверняка навсегда отвадила наглого ухажёра.
— Альфонсам здесь не место! Убирайся по добру по здорову отсюда прох_инд_ей! – скалилась довольная мать.
— Мама, зачем ты выбросила в окно одежду? Ты в своём уме? – Верочка рухнула на пуфик рядом со шкафом и спрятала лицо в ладонях, чувствуя как стучит кровь в висках.
Михаил не обращал внимания на визгливые выпады матери Веры, которая металась по квартире, гремела посудой и ждала, что ха_ха — ль дочери покинет квартиру, и больше после её истерики не посмеет переступить порог этого жилища, спокойно достал телефон из нагрудного кармана рубахи и набрал какой-то номер.
— Да, это я, Михаил Андреевич. Бригаду пришлите по адресу… – мужчина продиктовал адрес Веры. — Клинический случай… Смирительную рубашку пусть возьмут… Пациентка буйная… Вести буду лично!
— Прости, Миша. Я предупреждала… Стыдоба-то какая…
— Всё в порядке, милая. Не волнуйся, за годы своей профессиональной жизни и не таких видал, и лечил.
Нина Павловна не сразу поняла, с кем имеет дело.
Вечер, конечно, Вере и Мише она испортила. Но главная проблема была устранена.
Будущим зятем Нины оказался главный врач психиатрической больницы.
Неожиданный поворот, особенно для будущей тёщи.
— Вера, Вера! Спаси меня! Разве так со мной можно? Я же твоя мать! – сначала просила по — хорошему Нина, когда через пятнадцать минут за ней приехали два медбрата ростом под два метра, и крепкие как многолетние дубы, а потом завыла и завизжала, поняв, что шуточки кончались.
Вера лишь молчаливо ушла в комнату…
***
Две недели Нина отдыхала в казённом заведении под личной опекой главного врача. К концу первой недели гнев её весь вышел. Михаил был серьёзно настроен по отношению к Верочке.
— Вера – взрослая и самостоятельная женщина. Она вправе сама решать с кем ей общаться, жить, спать.
Я влюбился в неё с первого взгляда. Она опаздывала на работу и тормознула машину…
Я никогда не встречал таких женщин… Я предложил ей сходить в ресторан. Потом напросился к ней в гости. Ну а дальше Вы в курсе…
Как только она официально оформит развод с Анатолием, мы зарегистрируем наши отношения.
Нравится Вам или нет, но мы хотим жить вместе. Подумайте на досуге, как Вы плохо относились к дочери… У Вас будет достаточно времени… – по-родственному разговаривал Миша со своей пациенткой…
Ничего не оставалось делать Нине, кроме как примириться с новым положением дел, и дать дочери вольную.
После выписки Нина не пришла к Вере даже спустя два месяца. Дочка звонила два раза, но разговор получился скомканным. Женщины поинтересовались как дела друг у друга и на этом распрощались.
Хотя Нина каждый день поглядывала в окна напротив, подмечая, что слишком долго горит свет у Веры по вечерам, но с проверкой больше не ходила.
***
Однажды вечером к Верочке заявился Анатолий.
— Вер, ты меня не впустишь?
— Нет. Это не твоя квартира. Или ты забыл, что я вам с Катькой деньги за твою долю отдала, причём с большой переплатой.
Он упал на колени и слёзно стал просить прощения у бывшей супруги.
— Вера, прости! Разреши мне остаться? Нет больше тех денег. Катька достала, не могу больше с ней жить. Она же мне с Федей и Пашкой видеться запретила. Она неумеха полная.
— Толик, где-то я уже слышала про рукопопую. Иди, Толя, иди! — Вера хотела закрыться.
— Твоя мама всегда на моей стороне была. Она же рада будет, если мы помиримся. – вскочил с колен Анатолий и поставил ногу, не давая тем самым закрыть дверь Вере.
— А ты сам можешь к ней сходить и спросить. Но, думаю, опоздал ты, Толенька, моей маме второй зять не нужен!
— Вера, дорогая! – из комнаты вышел Михаил в пижаме. – Ещё один претендент на лечение?
— Нет, этот человек ошибся дверью.
Анатолий был ошарашен появлением Михаила, поэтому уступил, убрав ногу, и Вера захлопнула перед его носом дверь.
***
Толик всё-таки ходил к бывшей тёще. Нина рассказала, за кого Верочка вышла замуж, как ей, Нине, пришлось отвечать за чрезмерную любопытность (в нескольких словах описала, как пришлось пройти ускоренный курс исцеления в клинике зятя), и дала ему отворот поворот.
После общения с Павловной, Анатолий окончательно утратил надежду на воссоединение семьи с Верой.
Ну а Верочка впервые в жизни ощутила душевную поддержку, любовь и уважение от самого близкого человека. У неё словно крылья выросли. Она с Мишей и сыновьями переехали в новый двухэтажный дом, купленный главой семейства.
Толику Вера разрешила пожить в её с сыновьями квартире, всё же не чужой
Нину Павловну приглашали на новоселье. Постепенно она приходит в себя и даже искренне улыбается второму зятю, но границы дозволенного не нарушает.
Хотя иногда в голове проскальзывает идея навестить Веру, проверить как она управляется в своём особняке, пока Миша на работе, но воспоминания о белоснежной палате в миг развеивают наваждение проконтролировать взрослую дочь.
