Наташа тогда шёпотом поругалась с мамой. Она любила Андрея, и не верила в то, что говорила Алевтина. Андрей был жив – это главное. И дома. А остальное как-то наладится.
Наташа договорилась на работе, что будет вычитывать и корректировать тексты дома, и отправлять по емейлу. Ей пошли навстречу – шутка ли, муж в такой ситуации. И Наташа не подвела – успевала. Успевала выполнять работу и ухаживать за Андреем. О том, чтобы писать что-то своё, она уж и думать забыла.
Иногда Алевтина негромко сокрушалась в кухне:
— Окончить литинститут, чтобы править чужие ошибки, и ухаживать за инвалидом… вот уж, предел мечтаний!
— Мам… отстань, пожалуйста! Всё ещё будет. Вот встанет Андрей на ноги, тогда…
Андрей потихоньку вставал. С Наташиной помощью. Он и сам хотел скорее подняться – быть обузой было просто невыносимо. Андрей смотрел на Наташу – она радовалась его маленьким достижениям, но он видел и другое. Видел, как в ней словно что-то схлопывается. Наташа с его ходунками и памперсами становится всё дальше от своей жизни, от своей мечты. И Андрею было больно и стыдно. За всё. За то, что он не слушал её, и попал на этой чёртовой трахоме под грузовик. За то, что не смог сдохнуть, как мужик, а выжил и стал инвалидом. За то, что молодая девчонка тратит на него своё время.
— Хочешь, я к родакам вернусь? – предлагал он.
— Что за глупости? Совершенно не хочу.
Андрей верил, что она не хочет. И любил её за это. И ненавидел за то, что она видит всю его беспомощность. И себя за эту беспомощность ненавидел тоже.
За полтора года Андрей с помощью Наташи добился невероятных успехов и научился ходить с тростью. Вот только если Наташа любила его теперь ещё сильнее, как вложение своих сил и всей своей души, то у Андрея всё изменилось. Он больше не любил Наташу как женщину. Как человека любил, да. А как женщину – разлюбил. И за это ему тоже было невероятно горько и стыдно.
Что послужило причиной? То, что она за ним ухаживала, и видела в самом неприглядном свете в плане физиологии? Или Андрей так грыз себя за то, что обременяет Наташу, что возненавидел и её заодно? «Ты должен признаться… должен уйти…» — говорил он сам себе. И продолжал жить с девушкой. А она, кажется, ни о чём не догадывалась, и это ещё сильнее убивало его.
Андрей доковылял до Сергея Геннадьевича.
— Привет, воскресенец! – обрадовался тренер. – Думал, уж не увижу тебя.
— Воскресенец… — невесело хмыкнул Андрей. – Надо будет жене сказать, ей пригодится. Для литературного опыта.
— Так вы успели пожениться? – удивился Геннадич.
— Ну, какие ваши годы! Успеете ещё.
Андрей даже с ним не мог поделиться тем, какой он подлец. Наташка старалась, выхаживала его, а он теперь не воспринимает её как женщину. Кому вообще такое можно рассказать?
— Я хочу восстановиться нормально. Разработать ногу. Заниматься я хочу, Сергей Геннадьевич. А потом вернуться в строй, если получится.
— Ну, что сказать… врачи-то что говорят?
— Они, что могли, сделали. Тяжёлое пока нельзя поднимать, а мышцы закачивать уже можно.
Тренер подумал и направил Андрея к своей знакомой, которая как раз занималась тем, что тренировала после травм. Тренер по восстановлению.
— О деньгах не думай. – сказал Геннадич. – Вектор у тебя правильный, сочтёмся потом.
Андрей записал координаты тренера и спросил:
— Думаете, сбудется ещё всё? На джипе в мокасинах Гуччи?
И с такой иронией он повторил то, что тренер когда-то говорил ему, совсем ещё пацану, что Сергей Геннадьевич не выдержал – засмеялся.
