— Невестка, документы на квартиру где? — свекровь стояла посреди гостиной с хозяйским видом, будто уже переехала сюда насовсем.
Марина замерла с кружкой чая в руках. Утро субботы началось совсем не так, как она планировала. Вместо тихого завтрака с Димой и просмотра любимого сериала, в их квартиру в семь утра ворвалась Валентина Петровна — свекровь, которая последние три года делала вид, что невестка для неё пустое место.
— Какие документы? — Марина осторожно поставила кружку на журнальный столик, стараясь сохранить спокойствие.
— На эту квартиру, конечно! — свекровь обвела рукой комнату, словно уже примеряла, куда поставит свой любимый сервант. — Димочка вчера проговорился, что вы собираетесь переоформлять собственность. Так вот, я категорически против!
Дима сидел на диване, уткнувшись в телефон, делая вид, что происходящее его не касается. Марина почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Три года назад, когда они поженились, её бабушка подарила им эту двухкомнатную квартиру в центре города. Документы оформили только на Марину — бабушка настояла, сказав, что это её страховка на будущее. И вот теперь, спустя три года, Марина решила добавить мужа в собственники, чтобы у них было всё по-честному, как в настоящей семье. Вчера за ужином она рассказала об этом Диме, а он, видимо, сразу же доложил маме.
— Валентина Петровна, это наше с Димой решение, — Марина старалась говорить ровно, хотя внутри всё кипело. — Мы семья, и квартира должна принадлежать нам обоим.
Свекровь фыркнула так громко, что казалось, стёкла задрожали.
— Семья? Да какая вы семья! Три года прошло, а детей как не было, так и нет! Сидишь тут в своей квартирке, работаешь на своей работке, а о продолжении рода и не думаешь!
Слово «пустоцвет» повисло в воздухе невысказанным, но Марина прекрасно слышала его в интонации свекрови. Валентина Петровна любила намекать, что невестка неполноценная, раз до сих пор не родила внуков. При этом о том, что они с Димой только год назад решили начать планировать ребёнка, а до этого строили карьеру и копили деньги, свекровь предпочитала не вспоминать.
— Мам, прекрати, — наконец подал голос Дима, но так тихо и неуверенно, что его слова потонули в потоке материнского возмущения.
— А ты молчи! — рявкнула на него Валентина Петровна. — Ты вообще понимаешь, что творишь? Квартира должна остаться только на её имя! Мало ли что будет! Разведётесь — и что, половину ей отдавать?
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Её собственная свекровь, стоя в её же квартире, обсуждала их возможный развод, как что-то само собой разумеющееся. И Дима молчал. Сидел и молчал, уставившись в свой телефон, будто там было написано что-то невероятно важное.
— Так, стоп, — Марина встала, чувствуя, как дрожат руки от гнева. — Валентина Петровна, во-первых, это моя квартира, подаренная моей бабушкой. Во-вторых, я сама решаю, как ею распоряжаться. И в-третьих, если вы пришли сюда только затем, чтобы оскорблять меня и пророчить нам развод, то дверь вон там!
Свекровь побагровела. Её ноздри раздулись, как у разъярённого быка.
— Ах ты, неблагодарная! Да я о вас забочусь! О моём сыне забочусь! Знаю я таких, как ты! Сначала впишешь его в квартиру, потом разведёшься и оставишь его ни с чем! Видела я уже такое!
— Мам, ну хватит! — Дима наконец поднялся с дивана, но вместо того чтобы встать на сторону жены, начал успокаивать мать. — Мам, ну зачем ты так? Марина же не такая, она хорошая.
