— Теперь — да. Теперь только их.
На следующее утро Марина включила телефон. Тридцать семь пропущенных от Сергея. Десять сообщений. Она открыла последнее:
«Мама уехала к сестре. Приезжай домой. Давай всё обсудим».
Она усмехнулась. Уехала к сестре. На день? На два? А потом вернётся, и всё начнётся сначала.
«Сергей, твоя мама — часть тебя. Я это поняла. Вы не можете существовать друг без друга. И это нормально. Но я не могу существовать в этом симбиозе. Документы на развод подам на этой неделе. Квартиру будем делить официально. Не звони больше».
Отправила и заблокировала номер. Потом номер Людмилы Петровны. Пора было ставить точки.
Через час она сидела в офисе адвоката.
— Значит, свекровь имела доступ к документам на недвижимость?
— Да. И муж это позволял.
— Они что-то подписывали? Переоформляли?
— Не знаю. Я ушла до того, как они успели что-то сделать.
— Хорошо, что ушли. Знаете, сколько случаев, когда свекрови с помощью сыновей переоформляют имущество, а жёны узнают об этом последними?
— Больше, чем вы думаете. Особенно когда свекровь — бывший юрист. Они знают лазейки.
Марина вздрогнула. Она не подумала об этом. Людмила Петровна действительно могла что-то знать. Какие-то способы.
— Первое — заблокировать любые операции с квартирой. Подадим заявление о споре. Пока идёт развод, никто ничего сделать не сможет. Второе — соберём все документы, подтверждающие ваш вклад в покупку. Чеки, переводы, договоры.
— Отлично. И третье — готовьтесь к войне. Свекрови, которые считают невесток временными, обычно бьются до последнего.
Марина кивнула. Война так война. Она больше не собиралась отступать.
Вечером того же дня в квартире у Кати раздался звонок в дверь. Марина пошла открывать, думая, что это курьер. Но за дверью стояла Людмила Петровна.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Нам не о чем говорить.
— О квартире. Ты же не думаешь, что получишь хоть что-то?
Марина хотела закрыть дверь, но Катя остановила её.
— Пусть войдёт. Я включу диктофон. Пригодится для суда.
Людмила Петровна прошла в квартиру. Села на край дивана, держа спину прямо. Вся её поза выражала превосходство.
— Итак, — начала она. — Ты разрушила мою семью.
— Я? — Марина не поверила своим ушам. — Это я разрушила?
— До тебя у нас всё было хорошо. Сергей был счастлив.
— Ему было тридцать пять, и он жил с мамой. Это ваше понятие счастья?
— Он был под присмотром. Ухоженный, накормленный.
— Как домашний питомец.
Людмила Петровна поджала губы.
— Ты всегда была дерзкой. Я с первого дня поняла, что ты не пара моему сыну.
— Тогда почему не остановили свадьбу?
— Я думала, ты сама уйдёшь. Когда поймёшь, что тебе здесь не место.
Они смотрели друг на друга. Две женщины, которые никогда не смогут понять друг друга.
— Квартира останется Сергею, — сказала Людмила Петровна.
— У тебя нет шансов. Я знаю законы.
— А я знаю свои права. Половина квартиры куплена на мои деньги. У меня есть все документы.
— Документы можно оспорить.
Людмила Петровна встала.
— Ты пожалеешь. Сергей — хороший мальчик. Таких больше не найдёшь.
— Хороший мальчик. Вот именно. Мальчик. А мне нужен был мужчина. Взрослый, самостоятельный мужчина, который может защитить свою семью. Свою жену.
— Да. Вы его семья. А я — нет. И слава богу, что я это наконец поняла.
Людмила Петровна пошла к выходу. У двери обернулась.
— Он вернётся ко мне. Они всегда возвращаются к матерям.
— Пусть возвращается. Это больше не моя забота.
Когда дверь закрылась, Катя выключила диктофон.
— Она реально считает, что права.
— В её мире — да. В её мире сын — это собственность. А невестка — временная помеха.
— Знаешь, что самое странное? Я почти её понимаю. Она вырастила его одна. Вложила всю себя. И не может отпустить. А он не может уйти. Они заложники друг друга.
— Но это не оправдание.
— Нет. Но это объяснение. Почему я должна была уйти. Почему это никогда бы не изменилось.
Прошёл месяц. Марина сняла небольшую квартиру-студию. Устроилась на новую работу. Начала ходить на йогу. Жизнь потихоньку налаживалась.
