Весенний пересчёт Я стояла за стойкой и наблюдала, как Игорь возится с новой кассой, которую он притащил утром, не сказав мне ни слова. На столе лежали бумажные салфетки, в воздухе ощущался влажный запах целлюлозы, а под ногами нарастала усталость — будто я прошла весь район, а не просто таскала коробки с поставкой. Шум кофемолки сливался с уличным гулом, но мысли застряли внутри: я хотела, чтобы здесь было по-домашнему, чтобы люди возвращались не только за быстрым перекусом, но и за ощущением спокойствия. — Мы должны думать о выручке, — сказал Игорь, не отрываясь от проводов. — Если автоматизировать заказы, оборот вырастет. — А если людям важнее, чтобы их запомнили по имени? — попыталась возразить я, собирая пустые чашки с соседнего столика. Он только пожал плечами. Я видела: ему важно доказать себе, что он способен поднять новое дело, и мне — себе. Мы оба не умели уступать. Я склонилась над блокнотом, записывая список продуктов, и решила не спорить дальше. Пусть будет касса, как он хочет. Внутри оставалось сомнение, но усталость мешала раздувать этот спор. Если честно, я не просила помощи — ни у него, ни у кого-то ещё. Всё сама: от закупки до мытья полов. Так было привычнее, спокойнее, даже если к вечеру ноги наливались тяжестью, а движения за стойкой замедлялись. На следующий день в дверь вошёл человек в строгом костюме с портфелем и резким голосом. Он представился инспектором, предъявил удостоверение и сразу начал задавать вопросы. Документы на помещение, лицензии, санитарные журналы — всё, что раньше казалось мне второстепенным, вдруг оказалось в центре внимания. Я достала папки, и запах бумажной пыли с канцелярскими обложками ударил в нос. Пальцы скользнули по прохладной поверхности стола, но нужная бумага упрямо не находилась. Игорь стоял рядом, нервно теребя ручку. Его движения стали резкими, почти обвиняющими. — Я же говорил, что надо всё упорядочить, — прошипел он мне на ухо, когда инспектор отвернулся. — Почему ты не проверила документы заранее? Я промолчала. Хотелось ответить, что я занималась всем остальным, что он тоже мог бы помочь, но слова застряли в горле. Инспектор поднял брови, пробежал глазами по бумагам и сделал пометку в блокноте. Угроза штрафа повисла между нами, и я почувствовала, как напряжение сжимает грудь, не давая дышать свободно. После ухода проверяющего я села за стол, вглядываясь в бумаги. Скрип ручки казался слишком громким, а клавиши новой кассы — ледяными. Я пыталась разобраться в отчётах, но цифры прыгали перед глазами. Папки с прошлогодними документами покрылись слоем пыли, и этот запах только усиливал раздражение. Руки дрожали, когда я вносила данные в электронную таблицу. Я знала: нужно попросить Игоря помочь, но упрямство мешало. Я тратила время, ошибалась в цифрах, стирала, переписывала. Внутри всё сжималось от досады — я считала, что должна справляться сама. В итоге запуталась ещё больше и допустила ошибку, которую не смогла исправить. Вечером, когда в кафе почти никого не осталось, я решилась подойти к Игорю. Признание давалось тяжело, но выхода не было. — Я напутала в отчётах, — сказала я тихо. — Помоги, пожалуйста. Я не разобралась с этой кассой… Он посмотрел на меня долго, потом сел рядом. Вместе мы стали разбирать бумаги, сверять данные, искать пропущенные чеки. Он объяснял, я слушала, иногда спорила, но больше не пряталась за стеной самостоятельности. Я позволила себе быть неидеальной. К утру бумаги были приведены в порядок, а штраф удалось оспорить. В тишине раннего утра мы сидели за столом. Тихий звон посуды напоминал, что день начнётся скоро. Я смотрела на Игоря — усталого, с кругами под глазами, но спокойного. Мы молчали, потом он протянул мне руку. Его ладонь была тёплой, чуть влажной от чистящего средства. Я сжала её, и мы оба улыбнулись. Это рукопожатие значило больше, чем любые слова. — Давай разделим обязанности, — предложил он. — Я займусь техникой и документами, ты — атмосферой и клиентами. Нам обоим так будет легче. Я кивнула. Я приняла перемены и позволила себе не тащить всё одной. В этот момент страхи отступили, уступая место спокойствию. Мы договорились: теперь всё будем обсуждать вместе, и если кто-то не справляется — просить о помощи, не стесняясь. Весна вступила в свои права. За окном робко пробивалась свежая трава, и я наблюдала, как наши сотрудники расставляют чашки, протирают столы. В кафе становилось светлее не от ламп, а оттого, что мы оба отпустили контроль. Я стояла в стороне, позволяя команде работать самостоятельно, а сама училась доверять. На прилавке лежали рассыпанные монеты — сдача после первой утренней покупки, рядом стоял стакан с веточками, на которых уже пробивалась зелень. В окне отражалась улица: свежие листья, прохожие, голубоватый свет. Всё это было знаком нового этапа — и для меня, и для нашего кафе.
«Я напутала в отчётах, — сказала я тихо» — призналась она, сбросив груз самостоятельности и доверившись Игорю в трудный момент
В ожидании перемен сердца бьются в унисон.
