— Или продать однушку, — добавил Антон. — А на эти деньги сделать ремонт в бабушкиной квартире, обновить всё.
Они продолжали строить планы, а я молчала, чувствуя, как внутри нарастает какое-то смутное беспокойство. Что-то было не так в их оживлении, в этом внезапном интересе к моему наследству.
Дома я дождалась, пока Антон уйдёт в душ, заперлась в спальне и открыла письмо. Бабушкин почерк, немного дрожащий от возраста, но всё такой же родной, заставил слёзы снова подступить к глазам.
«Наташенька, родная моя девочка, если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом. Не плачь, милая, я прожила хорошую жизнь, и моей главной радостью была ты.
Я должна предупредить тебя о том, что не могла сказать при жизни, боясь разрушить твою семью. Два месяца назад твоя свекровь приходила ко мне. Она думала, что я не слышу, как она разговаривала по телефону с Антоном на лестничной площадке. Они обсуждали, как после моей кончины оформить квартиру на Антона, а потом продать её. Твоя свекровь говорила, что ты слишком наивная и сентиментальная, чтобы правильно распорядиться таким имуществом.
Я не стала устраивать скандал, просто на следующий день пошла к нотариусу и переписала завещание так, чтобы ты была единственной наследницей, без права передачи имущества супругу в течение пяти лет. Если Антон действительно любит тебя, он поймёт и примет это. Если нет — что ж, лучше узнать правду раньше, чем позже.
Будь сильной, моя девочка. Ты заслуживаешь любви и уважения, а не того, чтобы тебя использовали.
Всегда любящая тебя бабушка.»
Я перечитала письмо три раза, не веря своим глазам. Мозг отказывался принимать написанное. Моя свекровь и мой муж планировали… Нет, это невозможно. Должно быть какое-то недоразумение.
Из ванной послышался звук льющейся воды — Антон закончил принимать душ. Я быстро спрятала письмо и попыталась взять себя в руки. Нужно было во всём разобраться, но сначала я должна была убедиться сама.
Следующие дни я наблюдала и слушала. И то, что я узнала, разбило моё сердце окончательно.
Свекровь приходила к нам каждый день под предлогом помощи и поддержки. Но все разговоры неизменно сворачивали на тему наследства.
— Наташа, милая, — начинала она, — ты же понимаешь, что такая большая квартира — это огромная ответственность. Коммунальные платежи, ремонт… Может, действительно лучше продать?
— Я пока не готова об этом думать, — отвечала я.
— Но подумай о будущем! На эти деньги вы с Антоном могли бы купить квартиру получше, в новом доме. Или вложить в бизнес Антона.
Какой ещё бизнес? Антон работал менеджером в небольшой фирме и никогда не проявлял предпринимательских амбиций. Но тут выяснилось, что у него и его матери давно есть план открыть своё дело, не хватало только стартового капитала.
Однажды вечером, когда они думали, что я сплю, я услышала их разговор на кухне.
— Мам, она не хочет продавать квартиру, — говорил Антон. — Что делать?
— Не волнуйся, сынок. Дай ей время. Она сейчас в горе, не соображает. Через месяц-другой начнём обрабатывать. Главное — убедить её переоформить всё на вас совместно. Дальше будет проще.
— А если не согласится?
— Согласится. Ты же её муж, она тебе доверяет. Скажешь, что это для защиты имущества, мало ли что. А там посмотрим.
Я лежала в темноте, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Пять лет брака. Пять лет я считала, что у нас настоящая семья. А оказалось, что для них я всегда была просто удобным вариантом. Тихая, покладистая, без родителей, только с бабушкой. Идеальная жертва для их планов.
На следующий день Людмила Петровна пришла с папкой документов.
