Нотариус положил документы на стол, и я увидела, как побледнели костяшки пальцев моего мужа, вцепившегося в подлокотники кресла.
Рядом с ним его мать, Людмила Петровна, сидела с таким видом, будто пришла на собственную коронацию. Я же просто молча разглядывала печать на завещании моей бабушки и думала о том, что иногда жизнь преподносит сюрпризы в самый неожиданный момент.
Всё началось три недели назад, когда ушла из жизни моя любимая бабушка Софья Ивановна. Женщина удивительной силы и мудрости, она вырастила меня после того, как мои родители погибли в аварии, когда мне было всего пять лет. Для меня она была и матерью, и отцом, и лучшей подругой. А теперь её не стало, и боль потери была настолько острой, что я едва могла дышать.
На похоронах свекровь вела себя на удивление участливо. Людмила Петровна, которая обычно не упускала случая уколоть меня или подчеркнуть моё несовершенство, вдруг стала образцом сочувствия и поддержки. Она обнимала меня, гладила по голове, шептала слова утешения. Даже приготовила поминальный обед, хотя раньше постоянно жаловалась, что я неправильно готовлю и вообще никудышная хозяйка.
Мой муж Антон тоже был необычайно внимателен. Он отпросился с работы, чтобы быть рядом, помогал с организацией похорон, утешал меня по ночам, когда я просыпалась в слезах. Я была настолько разбита горем, что не заметила странных переглядываний между ним и его матерью, не обратила внимания на их шёпот на кухне, когда думали, что я сплю.
Через неделю после похорон Людмила Петровна заговорила о наследстве. Сначала осторожно, как бы между прочим.
— Наташенька, — начала она, наливая мне чай. — Я понимаю, как тебе тяжело, но нужно подумать о практических вопросах. Софья Ивановна наверняка оставила завещание. Нужно к нотариусу сходить, всё оформить правильно.
Я кивнула, хотя думать об этом совершенно не хотелось. Квартира бабушки, где прошло моё детство, была полна воспоминаний, и мысль о том, что теперь она моя, но бабушки там больше нет, разрывала сердце.
— Конечно, мама права, — поддержал Антон. — Давай я тебе помогу со всеми документами. Не стоит тебе одной через это проходить.
На следующий день мы втроём отправились к нотариусу. Я удивилась, что свекровь тоже поехала с нами, но Антон объяснил, что она хочет поддержать меня. В конторе нас встретил пожилой нотариус Виктор Семёнович, который знал мою бабушку много лет.
— Соболезную вашей утрате, — сказал он, пожимая мне руку. — Софья Ивановна была замечательной женщиной. Она оставила завещание, всё оформлено должным образом.
Он достал папку с документами и начал зачитывать. Квартира в центре города, дача за городом, небольшие сбережения — всё переходило мне. Я слушала вполуха, думая о том, как бабушка любила свою дачу, как мы проводили там летние каникулы.
— Есть ещё кое-что, — продолжил нотариус, доставая ещё один конверт. — Софья Ивановна оставила вам письмо. Просила передать лично в руки.
Я взяла конверт дрожащими руками. На нём знакомым бабушкиным почерком было написано: «Наташеньке. Открыть дома, когда будешь одна.»
Свекровь тут же оживилась:
— Ну что там? Может, там что-то важное про наследство?
— Бабушка просила открыть дома, — тихо ответила я, пряча конверт в сумку.
Людмила Петровна поджала губы, но промолчала. Всю дорогу домой она расспрашивала о квартире: сколько комнат, в каком состоянии, далеко ли от центра. Антон тоже проявлял необычайный интерес к деталям.
— Три комнаты, хороший ремонт, — отвечала я машинально. — Бабушка всегда следила за квартирой.
— Прекрасно! — воскликнула свекровь. — Знаешь, у меня появилась идея. Вы с Антоном могли бы переехать туда, а вашу однушку сдавать. Дополнительный доход не помешает.
