— Наташенька, я тут проконсультировалась с юристом. Он говорит, что лучше сразу оформить всё имущество на вас с Антоном совместно. Так надёжнее, никто не сможет оспорить.
— Оспорить? — я подняла на неё глаза. — А кто собирается оспаривать завещание моей бабушки?
Свекровь на секунду замялась, но быстро нашлась:
— Ну мало ли, вдруг какие-то дальние родственники объявятся. Лучше перестраховаться.
— У бабушки не было других родственников, кроме меня.
— Всё равно, так правильнее. Ты же замужем, вы с Антоном — семья. Должно быть всё общее.
Я взяла документы и сделала вид, что изучаю их. На самом деле я думала о том, что пора прекращать этот спектакль.
— Я подумаю, — сказала я спокойно.
— Что тут думать? — свекровь начала раздражаться. — Антон — твой муж! Ты что, ему не доверяешь? — Я сказала, что подумаю.
Вечером Антон устроил мне сцену. Впервые за пять лет брака он кричал на меня.
— Моя мать пытается помочь, а ты ведёшь себя как… как не знаю кто! Что значит «подумаю»? Ты мне не доверяешь?
— Антон, это наследство моей бабушки. Она оставила его мне. Почему я должна спешить с переоформлением?
— Потому что мы семья! Или для тебя это пустой звук? Может, ты вообще не считаешь наш брак настоящим?
Он продолжал кричать, обвинять меня в эгоизме, в недоверии, в том, что я ставлю деньги выше семьи. Людмила Петровна сидела в гостиной с видом оскорблённой невинности.
— Я всегда говорила, что она неблагодарная, — громко сказала она, явно рассчитывая, что я услышу. — Сколько мы для неё делали, а она…
Я ушла в спальню и заперла дверь. Достала письмо бабушки и перечитала его ещё раз. «Будь сильной, моя девочка.»
Утром я позвонила нотариусу.
— Виктор Семёнович, можно уточнить детали завещания? Там были какие-то особые условия?
— Да, Наталья. Софья Ивановна включила пункт о невозможности отчуждения имущества в течение пяти лет без специального разрешения нотариуса. И переоформление на супруга тоже требует такого разрешения.
— Наталья, если позволите… Ваша бабушка была мудрой женщиной. Она очень вас любила и хотела защитить.
Я поблагодарила его и повесила трубку. Решение было принято.
Вечером я собрала Антона и свекровь в гостиной.
— Я приняла решение по поводу наследства, — сказала я спокойно.
Они оживились, переглянулись. Людмила Петровна даже улыбнулась.
— Ну наконец-то ты образумилась! — воскликнула она.
— Я сохраню всё как есть. Квартира и дача остаются оформленными только на меня. Это воля моей бабушки, и я буду её уважать.
Лицо свекрови вытянулось. Антон побагровел.
— Ты что, с ума сошла? — закричал он. — Это же… это же предательство!
— Предательство? — я достала письмо бабушки. — Хотите поговорить о предательстве? Может, расскажете, как планировали оформить моё наследство на Антона, а потом продать? Как обсуждали, что я слишком наивная и сентиментальная?
Они застыли. Людмила Петровна первая пришла в себя.
— Откуда… Что за бред! Мы ничего такого не планировали!
— Бабушка всё слышала. Два месяца назад, когда вы приходили к ней. Она слышала ваш разговор на лестничной площадке.
— Она всё перепутала! Старческий маразм! — свекровь перешла в атаку. — Мы просто обсуждали, как лучше помочь тебе с оформлением!
— Достаточно, — я поднялась. — Я всё слышала сама. Ваши разговоры на кухне, когда вы думали, что я сплю. Планы насчёт бизнеса, который вы собирались открыть на деньги от продажи бабушкиной квартиры.
Антон молчал, глядя в пол. Его мать продолжала что-то кричать про неблагодарность, про то, что я разрушаю семью, но я уже не слушала.
— Я подаю на развод, — сказала я, глядя на Антона. — Можешь возвращаться к маме. Вещи я соберу и отправлю.
— Ты не можешь! — взвизгнула свекровь. — Антон, сделай что-нибудь!
