«Тип» сам по себе был вроде ничего. Только с самого первого раза, как только Надя его увидела, между ними, что называется, пробежала кошка. Наде казалось, что этот Валентин прямо выводил её на скандал. Он постоянно поддевал её, придирался, ставил её в неловкое положение.
Валентин был красив. Фигура у мужчины была подтянутая, спортивная. Надя так и не поняла, каким видом спорта он занимался, спрашивать не хотелось. Но Надя про себя решила, что, наверное, он пловец. Как-то так ей показалось.
И улыбка у него была красивая, только холодная, неживая, слишком уж картинная. Наде она казалась зловещим оскалом. Но мать смотрела на Валентина влюблёнными глазами, и ничего не замечала.
— Мне всего пятьдесят, Надя, — сказала тогда мать, после того, как Валентин ненадолго вышел из комнаты поговорить по телефону, потому что ему позвонили с работы. — Ему пятьдесят два. Мы оба хотим счастья. Валя пережил трагедию, его супруга недавно погибла. Дети у них давно выросли и создали свои семьи. А он остался совсем один. В утешение, судьба послала ему меня.
Мать улыбалась, а Наде было грустно. Ей было неприятно осознавать, что мать ни разу не заступилась за неё, когда этот Валентин позволял себе над ней шутить и придираться к ней.
Много позднее, Надя поняла, что этот факт был первым звоночком перед будущими неприятностями.
Началось всё в хмурый ноябрьский денек, когда Надя в недобрый час вернулась с работы пораньше. Этот день она запомнила в мельчайших подробностях, особенно сцену в спальне, свидетельницей которой она невольно стала.
Девица, что была там с Олегом, взяв в охапку свою одежду, невозмутимо прошлёпала босыми ногами мимо поражённой Нади, у которой от увиденного потемнело в глазах. Олег же пытался что-то бормотать в своё оправдание.
— Я ходила к врачу, мне так плохо, что я едва дошла до дома, а ты… — только и сказала молодая женщина и заплакала.
В глазах у неё действительно темнело, у Нади упало давление и она еле держалась на ногах. Женщина ждала ребёнка, шёл второй месяц беременности. А ещё, они с Олегом собирались на днях пойти в загс, чтобы подать заявление…
«Никогда… Ни за что!» — твердила себе под нос Надя, собирая свои вещи. Она незамедлительно ушла от Олега к матери.
—Ты с ума сошла, дочка, это же грех! — заявила мать, едва только услышала о том, что дочь хочет избавиться от малыша. — Рожай, я помогу тебе. Нельзя живую душу губить, всю жизнь потом жалеть будешь, да ничего уже вернуть будет нельзя.
Они с матерью сидели на кухне и разговаривали. Валентина дома не было, он куда-то ушёл. Наде пришлось взять такси, чтобы доехать до матери. Ей всё ещё было нехорошо, теперь же, плюс ко всему, добавился стресс.
Надя молчала. Она не была ни в чём уверена. Ей было очень плохо и морально, и физически…
Так и осталась Надя жить с матерью и Валентином, заняв свою прежнюю комнату. Там всё было по-прежнему, обстановка, вещи, фотографии на стенах, вышивка, которой она когда-то увлекалась, рисунки акварелью. Фиалки разных цветов стояли на подоконнике. Белая орхидея стояла на письменном столе в красивом глиняном кашпо, у которого однажды откололся краешек, когда цветок случайно упал. Надя нашла этот кусочек и приклеила обратно. Было почти незаметно.
Как давно это было… Словно в другой жизни. Тогда она была беззаботной юной девушкой, и не было всё так сложно! Тогда она ещё не встретила Олега, и не ждала ребёнка.
