Чайник кипел уже несколько минут, а Аня так и сидела на диване сложа руки и не в силах пошевелиться. Она нашла этот чайник на помойке, кто-то заботливо выставил его в картонной коробке, написав на ее боку черным маркером «работает». Чайник и правда работал, только не выключался сам, для этого нужно было подойти и нажать на кнопку. На ватных ногах Аня поднялась и не стала его выключать, а просто сняла с подставки и вылила бурлящую воду в пластиковую коробку с лапшой. Прикрыла ее, и раз уж все равно нужно было подождать пару минут, пока она заваривается, обреченно пошла в туалет.
Туалет был общим на две комнаты. Опасливо озираясь, она проскользнула туда, пряча в руках маленькую пластиковую упаковку. Вообще-то, она ни разу не делала тест, но откуда-то прекрасно знала, как это делается.
То ли от вечной вони, царившей в этом полуобщественном месте, то ли от вида двух полосок на узкой бумажной палочке, но Аню вывернуло так, что даже пошла горькая желчь. Она умылась холодной водой, прополоскала рот. Значит, все правда. Она беременна.
Лапша казалась абсолютно безвкусной, да и есть ей уже перехотелось, но пока она подцепляла пластмассовой вилкой кудрявые завитки, получалось не думать о том, что же ей теперь делать. Этого ребенка она не хотела рожать ни при каких обстоятельствах, но избавляться от него, как это делала мать, она тоже не собиралась.
Мама часто делала аборты. И это были единственные дни, когда Аня ее любила. Во-первых, в такие дни мать не пила, и потом еще пару дней, потому что, когда она сделала это после первого аборта, попала в больницу с таким кровотечением, что чуть не ушла на тот свет. А трезвой мать была доброй, называла ее «Анечка» и никогда не била. Во-вторых, Аня сочувствовала страданиям матери, видела, что той по-настоящему больно, и еще тогда, лет в пять, навсегда для себя решила – она через такое ни за что не будет проходить. А еще мать говорила:
— Вот, цени, тебе я жизнь сохранила, не то что сестре.
Иногда вместо сестры был брат. Тогда Аня думала, что маме говорят в больнице, кто у нее мог родиться, но сейчас она понимала, что та просто выдумывала. Но до сих Аня не могла избавиться от несуществующей семейной фотографии перед глазами – каждому нерожденному ребенку она втайне от мамы давала имя. Всего их было семь или больше, потом уже Аня сбилась со счета.
