— Екатерина, внимательно меня слушай, — Виталик говорил уверенно, почти приказным тоном, словно командир на плацу. — Только что полученным наследством мы закроем нашу задолбавшую до рези в глазах ипотеку. А в любом случае, так и знай, свою половину квартиры я завещаю Аньке, дочке от первого брака, хотя ты её и не любишь.
Новость о наследстве жены упала на него внезапно, как февральская сосулька на лысину — и больно, и унизительно. Ему об этом сказала даже не жена, а забытая ею телеграмма от нотариуса на журнальном столике. И вроде как никто ни в чём не виноват. Однако у Виталика на наследство жены уже созрели свои планы. Он давно их вынашивал, лелеял, как драгоценные бриллианты в потаённом кармане души.
Единственное, чего он не знал — это суммы наследства. Катин дед, добрейший старичок с усами а-ля Будённый, отправился в мир иной на прошлой неделе. Сказать, чтобы он жил бедно — язык не повернётся. Старик жил в своё удовольствие и умер от сердечного приступа, причину которого не установили даже врачи со всеми их регалиями и мудрёными аппаратами. Когда его нашли, рядом с телом стояла наполовину выпитая бутылка шампанского и два бокала.
На одном из них присутствовал слабый след губной помады — розоватый полумесяц, словно прощальная улыбка жизни. Старику было чуть более 80 лет. Катя, конечно, скорбила примерно три дня — ровно столько, сколько требовали приличия. А потом ей пришла телеграмма от нотариуса, и началось…
— Ты представляешь! — задыхалась от возмущения Катя в трубку подруги. Голос её дрожал, как осиновый лист на ветру. — Этот ходячий калькулятор даже не спросил, как я себя чувствую после смерти деда! Первое, что сказал: «Это просто отлично!» Осталось только понять, когда мы закроем им нашу ипотеку. Нет, ну это же… это же просто возмутительно! А я, живя с ним, даже на косметике стала экономить…
— Ну да, мужчина… Он у тебя практичный, — хмыкнула, подавив злорадную улыбку, подруга Валя. — У тебя дедушка только умер, а он уже, судя по всему, в мыслях покупает плитку для ванной. Просто супер, а не мужчина.
