Когда родителей Полины не стало в результате автокатастрофы — обоим не было и шестидесяти пяти — старшая сестра Люба сразу взяла инициативу в свои руки.
— Нужно решать с наследством, — заявила она, собрав родственников после провод. — Чего тянуть? Я посоветовалась с риелтором.
Полина сидела в углу родительской кухни, слушая, как сестра распоряжается имуществом тех, кого они отпели меньше месяца назад. Отец с матерой ехали на экскурсию, когда автобус сорвался с горного серпантина.
Мама сразу, папа — через день в реанимации. А теперь Люба рассуждала о стоимости их квартиры и дома, словно речь шла о вещах, а не о местах, полных воспоминаний.
— Люба, может, рано? — тихо попросила Полина.
— А когда? — сестра развела руками. — Мне детей кормить надо. У меня их трое и мы в однушке теснимся, а ты со своими фантазиями.
Полина опустила глаза. У неё не было семьи — последние отношения закончились год назад, и с тех пор она жила одна, снимая квартиру.
— Девочки, а почему нельзя продать всё и поделить деньги? — предложила тётя Нина, папина сестра из Твери. — Вроде справедливо будет.
— Да нет, ну что вы такое говорите! — возмутилась Люба. — Мне срочно нужно жильё, а не деньги! У меня дети, их в школу возить надо, в садик! У Полины вообще никого нет, она и в квартире проживёт спокойно.
— Не надо решать за меня, — ответила Полина.
— А как еще решать?— Люба прищурилась. — Я уже всё обдумала. Дом родительский по цене примерно как трёшка в городе. Поровну что-то и выходит. Мне — дом, тебе — квартира. Всё по-честному.
Полина смотрела на сестру и не верила своим ушам. Тот самый дом, где только жилой площади квадратов 200? Где огромный сад и река неподалеку? Где все городские удобства под рукой? Он стоит столько же что и квартира?!
— Мне кажется, нам нужно хотя бы время подумать… — попыталась возразить она.
— О чём думать? — перебила Люба. — Ты вечно все усложняешь! У тебя никого нет, тебе дом зачем? А я с тремя детьми где жить должна? В квартире так и корячиться? Это справедливое решение, точка.
Полина обвела взглядом кухню. На подоконнике все еще стояли мамины цветы. У плиты остался прикрепленная магнитом семейная фотография, подписанная папиной рукой.
Сердце сжалось от мысли, что придётся расстаться с домом, где каждый уголок напоминал о родителях. Но разве могла она спорить с Любой, у которой трое детей?
— Ладно, — сказала Полина. — Только фотографии и личные вещи родителей…
— Да забирай, что хочешь из квартиры! — отмахнулась Люба. — В доме что осталось — моё. Чтобы лишний раз не перевозить.
Так Полина получила трёхкомнатную квартиру в центре города — просторную, в старом кирпичном доме, с высокими потолками и широкими подоконниками. А дом в пригороде, с участком и садом, перешёл к Любе.
Полина даже не успела толком осмотреться в новой квартире, как Люба организовала переезд. За несколько дней она вывезла из родительского дома всё, что считала ценным — технику, мебель, посуду. Даже занавески сняла. Не оставила почти ничего — ни семейных альбомов, ни памятных вещей.
— Да ладно, мне не жалко, — повторяла себе Полина, бродя по полупустой квартире с голыми окнами. Спорить с сестрой она не решалась — с детства боялась её громкого голоса, напористости, категоричности суждений.
Спала Полина на стареньком диване, оставшемся от родителей, готовила на древней плите. Первое время после их ухода она словно плыла по течению — ходила на работу, возвращалась, смотрела в пустоту. Но постепенно начала приходить в себя.
В бухгалтерии, где она работала, оценили её усердие и добавили. Полина смогла купить новый холодильник вместо старого, который постоянно размораживался. Потом появилась стиральная машина. Через год — пластиковые окна. Жизнь медленно налаживалась.
С Любой они почти не общались — лишь изредка обменивались сообщениями в мессенджере. «С праздником тебя!» — «И тебя». На фотографиях в соцсетях Полина видела, как растут племянники, которых почти не знала. Потом Люба родила четвёртого, а вскоре взяла под опеку мальчика из соседней семьи — его мать угасла за месяц от рака.
— Статус многодетной матери — это льготы, пособия, — объясняла Люба во время редкого телефонного разговора. — Я не работаю, на что-то жить надо.
— А Виталик? — спросила Полина о муже сестры.
— Ой, да… — Люба запнулась. — Этот… Исчез. Нашёл себе молоденькую из парикмахерской. Говорит, пятерых детей в программе не было.
— Как же ты справляешься? — искренне удивилась Полина.
— А куда деваться? — в голосе Любы звучали привычные нотки превосходства. — Пособия получаю, по дому иногда маникюр делаю. Оборудовала себе уголок, клиентки приходят… Живём как-то.
Полина хотела предложить помощь, но что-то её останавливало. То ли та самая фраза «У Полины вообще никого нет, она и в квартире проживёт», то ли уверенность, что любая помощь будет принята Любой как должное.
Спустя восемь лет после смерти родителей в жизни Полины появился Валера. Он приехал чинить компьютеры в их офисе — немногословный мужчина с внимательным взглядом и уверенными движениями.
Пригласил на свидание, потом на второе. А через три месяца привёз свои вещи — немного одежды, коробку с инструментами и потёртый ноутбук.
— Ты не против? — спросил он, приглаживая непослушные волосы. — Если что, съеду без проблем.
— Не против, — Полина улыбнулась, удивляясь, как быстро привыкла к его присутствию в своей жизни.
Они расписались без пышного торжества — просто пришли в ЗАГС и вечером посидели в кафе с двумя друзьями Валеры. Медовый месяц провели дома — клеили обои в спальне.
Первые годы совместной жизни они мечтали о ребёнке. Полина пила травы, высчитывала благоприятные дни, ездила на консультации. Но врач в женской консультации разрушила надежды:
— С таким состоянием придатков, милая, беременность маловероятна. Конечно, чудеса случаются, но рассчитывать на них не стоит.
Полина проплакала всю ночь. Валера гладил её по голове:
— Нам и вдвоём неплохо, родная. У нас своя маленькая семья.
И правда, жили они душа в душу. Полина стала главным бухгалтером, Валера устроился инженером на завод. Вместе они постепенно обновляли квартиру — появилась новая мебель, техника, на стенах — картины с блошиного рынка, на подоконниках — цветы. Трёшка стала по-настоящему их домом, а не просто «наследством от родителей».
